Семь дней до Мегиддо

Монстр поменьше, которого Анна назвала бойцом, стоял за ними, сложив верхние конечности на груди. Я рассмотрел его лицо, почти обычное человеческое – лицо молодого парня, кажется, даже с прыщами на лбу. Зрение стало предельно резким, весь мир обрел ту ненормальную четкость, когда глаз одновременно фокусируется на предметах вблизи и вдали. Почему-то мне пришла мысль о бригадире, наблюдающем за двумя туповатыми рабочими, рушащими стену…

Боец был единственным, кто двигался в моем темпе. Даже шестилапые монстры продолжали тупо лупить в выгнутую воронкой дверь, едва-едва начав поворачиваться в мою сторону. И хорошо, что в мою, потому что Милана, пролетающая с другой стороны от них, всё никак не могла сгруппироваться и контролировать свое тело. Я лишь надеялся, что Гнездо помогает ей так же, как помогало мне…

А я просто был очень быстр, ловок и невесом. Мир казался игрушечным, вращающимся вокруг меня и подвластным моей воле. Эйфория накатывала с каждой… да нет, даже не секундой, прошло-то всего секунды две-три. Эйфория тащила меня за собой.

Повернувшись в воздухе (он был удивительно горячим), я нацелил дробовик и разрядил в головы уничтожителей – вначале убедившись, что Милана миновала линию выстрела.

Два облака дроби, пылающей красным и обычной, понеслись от стволов. Довольно быстро понеслись, но при желании я мог бы сосчитать каждую дробину.

К сожалению, тот монстр, что был ближе ко мне, получил почти весь заряд. Я видел, как дробины входят в его тело, вспыхивают – и от них начинает расползаться розовое мерцание. Кажется, этого уничтожителя можно было убирать из уравнения.

Во второго попала одна красная дробина и две «старого типа». Скорее всего, это должно было его убить, вот только как быстро?

Я выпустил разряженный обрез, и его унесло в сторону отдачей.

«Остановись!»

Боец уже бежал мне навстречу. И наводил на меня торчащие из средних лап «конусы», что мне совсем не нравилось.

Раздался выстрел. Потом еще один.

Милана все-таки собралась и начала стрелять. Но не в уничтожителя, что стоял с ее стороны, а в бегущего на меня бойца!

Пули неслись быстрыми, едва заметными огоньками. Боец взмахнул верхней лапой и отбил их в воздухе, метрах в трех от себя. Значит, с силовыми полями у него уже всё было в порядке…

«Не твоя война!»

Это был тот самый голос, этот боец приходил ко мне и молотил в дверь. Не моя война, значит? А чья же?

Я даже не пытался что-то крикнуть в ответ. У меня возникло нехорошее подозрение, что я порву себе голосовые связки, а может быть, и легкие.

Всё тело горело, будто в огне, но это не вызывало страха, только восторг.

Я начал стрелять в бойца.

Мы стремительно сближались, пистолет бил в руку, выпуская пулю за пулей, а боец отбивал каждую.

А краем глаза я видел разворачивающегося ко мне уничтожителя. У того посерела, обращаясь в камень, одна из рук, но он, я помнил, мог бить силовым полем со всех конечностей.

И я оказывался зажат между бойцом с его подозрительными «конусами» на руках и чудовищем, рубящим на расстоянии…

«Стреляй в уничтожителя! – закричал я мысленно. – Милана, убей уничтожителя!»

Нет, она меня не слышала. Но услышало Гнездо – я поймал что-то вроде ответа. Успокоительное касание, странный звук в голове, будто тысячи голосов едва слышно шепчут мне, что всё поняли.

Милана повернулась в воздухе, уже падая на спину, и принялась стрелять в уничтожителя. Я не видел, попадает она или нет, но она хотя бы стреляла. А еще начала открываться дверь – вряд ли Елена и деда Боря успели схватить оружие, теперь я понимал, что Дарина лишь отослала их от двери и от схватки. Значит, там сейчас стоит жница с помповым ружьем наизготовку…

Боец был совсем рядом, нас разделяло меньше двух метров, он то ли скалился, то ли ухмылялся – если бы не та скорость, с которой мы двигались и думали, я бы даже не успел его рассмотреть. Пистолет вхолостую щелкнул курком, и я понял, что ухитрился впустую расстрелять все патроны.

«Ты умрешь».

Его лицо становилось всё ближе, и я понял, что он не скалится, не ухмыляется, он плачет.

«Ты уже умер, мутаген в большой концентрации убивает. Взрослые умирают все, сформировавшийся организм не выносит Изменения, но ты умрешь быстро».

В этих словах-картинках не было ни ненависти, ни торжества. Боец информировал меня, как достойного противника, который пытался с ним справиться.

«Я тоже умру, не успеет пройти эта ночь. У меня был шанс, но тройная доза мутагена – слишком много. А ты умрешь меньше, чем через минуту».

Я бы хотел ему ответить. Может быть, что-то спросить и понять. Но я не умел разговаривать мысленными образами, меня слышало только Гнездо.

«Ты умрешь напрасно, я закончу начатое и зачищу Гнездо. Стратег не будет отправлена. Я убью здесь всех и умру, таков долг».

Неожиданно я понял, что он даже не станет меня убивать.

Что-то происходило с моими мозгами, я словно предвидел каждое следующее движение бойца, всё, что случится через секунду-другую.