Семь дней до Мегиддо

Инсеки тоже не вмешаются. Но не потому, что им все равно; мне показалось, что происшествие их сильно задело. Как ни странно, больше всего походило на то, что у них нет возможности самим расследовать случившееся, обезопасить Гнезда и найти виновных в нападении. Вроде и неслыханная мощь… и полнейшая беспомощность в этом вопросе. Но если вдуматься: часто ли они вмешивались в земные дела? Уничтожение ядерного оружия и энергетики – это раз. Вакцина от всех вирусов – два. Создание Гнезд – три. Больше ничего явного я припомнить не мог. Представительства? Это скорее для выпуска пара. Комки? Непонятно, сколько тут их инициативы.

Продавцы? Им нужны только кристаллы. Мне вообще кажется, что Измененных они обслуживают с меньшим интересом, чем обычных людей. Видимо, те и впрямь платят не кристаллами, а какой-то иной, менее ценной валютой.

Значит, Гнезда беззащитны перед новым ударом.

Вот здесь и надо искать союзников.

У меня было одно очень важное преимущество перед всеми людьми на Земле.

Я этот самый, мать его так, Избранный!

Чозен Уан.

Не потому, что у меня в крови медихлорианы, мои яйца из криптонита или я еще чем-то отличаюсь от других.

Дарина выбрала меня от безысходности, ну и желая прикрыть от полиции. Но выбор был сделан, Гнездо призвало меня. Я сразился с монстром и убил его. И пусть Призыв отозван, печать снята – сделанное не отменишь.

Я один из немногих людей, кого Измененные призывали на помощь.

Может быть, даже единственный, оставшийся после этого в живых.

Повод ли это для других Гнезд рассматривать меня как союзника?

Я очень надеялся, что да.

Во всяком случае, люди вокруг считают так. Поэтому Лихачев и не забрал «корочку», а вовсе не потому, что я такой красавец и умница. Поэтому вежливые ребята из ФСБ дотошно меня расспросили, изъяли чудо-патроны, но не стали ни запугивать, ни вербовать, ни даже отбирать пистолет. Поэтому вчера пришел безымянный человек со Старой площади… вовсе не из благодарности отцу.

Оказанные услуги чего-то стоят, лишь если ты рассчитываешь на новые.

Может быть, так решат и другие Измененные?

Я слопал яйца и пару тостов, выпил две кружки сладкого чая. Застегнул кобуру. Выстиранная ветровка была немного мятой, но ничего, на теле отвисится…

Входная дверь содрогнулась от тяжелого удара.

На мгновение я застыл, глядя вдоль коридора на легкое облачко пыли, расходящееся от двери. Нет, сама дверь устояла – хорошая стальная дверь, поставленная лет тридцать назад. И рама с заведенными в бетон металлическими штырями выдержала. Пыль шла от дверной обивки и посыпавшейся штукатурки.

Я сразу вспомнил, как тварь в Гнезде пыталась выбить дверь из инопланетного сплава.

Нет, пожалуй, моя бы не устояла перед таким монстром.

Еще один удар. Дверь опять вздрогнула, но выдержала.

Кто бы там ни был, сейчас весь дом проснется!

Сейчас же родители проснутся. Испугаются за меня. Кинутся вниз по лестнице…

Я сделал шаг к двери, нашаривая пистолет. Если там монстр, то ничего я с ним не сделаю, обычными-то пулями. Даже если он видимый. Я ведь не ускорен Гнездом, не прикрыт им от ударов…

В дверь ударили еще раз, но на этот раз гораздо слабее.

И я услышал шепот, идущий изнутри головы.

«Оставайся дома…»

Вот это походило на монстра в Гнезде. Точно такие же слова-картинки. Только не громкие и разборчивые, а бормотание на краю сознания.

«Живи…»

Еще один удар, совсем слабый. И тишина.

Что на меня нашло – сам не знаю. То ли затихающая сила ударов. То ли невнятность слов.

Будь тварь сильнее, она бы ворвалась и убила меня.

А она лишь хотела напугать.

Задвижку заело, но я рванул ее изо всех сил, провернул замок, распахнул дверь, держа пистолет перед собой.

На площадке никого не было, а вот с лестницы доносился топот ног.

Ломившаяся ко мне тварь убегала!

Я кинулся вслед, не раздумывая, пытаясь если не догнать, то хотя бы увидеть. На мгновение мне показалось, что я заметил быструю тень, в прыжке оттолкнувшуюся от стены и кубарем понесшуюся вниз. Но когда я сбежал со ступеней, подъездная дверь была распахнута, а в переулке никого не оказалось.

Опустив ствол, я несколько секунд бдительно оглядывал окрестности, пока не обнаружил, что стою в луже от ночного дождя. Спрятал пистолет, вошел и прикрыл дверь.

Посмотрел на консьержа.

Тот сидел на полу, прислонившись к стене, и потирал голову. Глянул на меня и сказал:

– Ну и дружки у тебя… Максим.

– У меня?

Он встал, крякнув и придерживаясь за стену.

– Покурить собрался… а этот у дверей терся. Парень в плаще, капюшон на лицо надвинут, худой… – Он замялся. – Угловатый какой-то, будто ломаный. И словно горбатый. Но высокий! Шмыг в подъезд, я его за плечо, он сказал: «К Максиму»…

– Виктор Андреевич, а он точно это сказал? – уточнил я.

Консьерж задумался.

– Сказал… странно как-то… но я точно слышал! Я его держу, а он вдруг мне в лоб… кастет у него, гаденыша, что ли… ну и дружок…

– Да какой он мне дружок? – сказал я. – Таких друзей… сами знаете, за что – и в музей. Хулиганье мелкое. Петарды у меня под дверью взорвал.

– А! – Андреич кивнул. – То-то я слышал грохот… Кто это?

– Знать бы… – пробормотал я. – Вы как, живой? Сотрясения нет?