Семь дней до Мегиддо

Он вдруг насторожился, повернулся к коридору. Следом встрепенулась Дарина. Нахмурилась, закрутила головой:

– Максим, где Наська?

Куколки не было. Был шум. По коридору приближался легкий топот, будто к нам бежала, струясь по полу, огромная многоножка.

– Мне за спину! Все, живо! – рявкнул Лихачев. Присел на одно колено, выставив руки вперед. На правой руке что-то зажужжало, будто принялся раскручиваться маховик.

Через секунду из коридора выбежала Наська.

А за ней сплошным молчаливым потоком вынеслись куколки.

Десятки куколок. Старше, младше, некоторые с меня ростом и уже не совсем похожие на людей, некоторые совсем малыши. Мальчики, девочки, одетые как попало, молчаливые, сосредоточенные. Кто-то был очень серьезен, кто-то гримасничал и с любопытством озирался.

Лихачев опустил руки, гудение стихло.

– Так они все живы, что ли? – спросил он. – Что ж вы мне голову морочите, черти, а?

Я тоже смотрел, ничего не понимая. Пока одна из девочек-куколок (валенки, зеленая юбочка, красный свитер грубой вязки, оранжевый шарф и шапочка с помпоном) не споткнулась о валяющуюся на полу подушку и не засмеялась своей неловкости.

Тут до меня дошло.

– Милана, веди их! – крикнул я. – Быстрее!

По коридору продолжали бежать куколки… да нет, не куколки, дети после первой фазы Изменения. Их было уже с полсотни – больше, наверное, чем когда-либо собиралось одновременно в этом Гнезде.

Вместе с Миланой мы побежали к дверям. Наська с пришедшими молча следовали за нами. Я заметил, как неловко передвигаются куколки. Зато многие на бегу пригибались.

В Гнезде, откуда Наська их привела, явно готовили к жизни на других планетах.

Но люди-то таких деталей не знали.

Мы вырвались под дождь. Полицейских не было. Толпа уже приблизилась, но никто пока не рискнул подняться на ступеньки. То ли их сдерживало Гнездо, то ли укоренившийся страх перед Измененными.

Наше появление застало всех врасплох.

Я стоял слева, Милана справа, а между нами, толпясь и хватаясь друг за друга, сбивались в кучу куколки, и все напирали, напирали из дверей.

Наська выскочила вперед. Закричала звонко, пронзительно, перебивая шум дождя:

– Что вы пришли? Кто вы такие? Что вам надо?

Люди неловко затоптались на месте, будто с них спадал морок.

«Убери щит, – попросил я мысленно Гнездо. – Убери! Пусть они почувствуют облегчение, сейчас щит только всё портит!»

Неощутимый для меня груз исчез – люди будто выдохнули. Растерянно переглядывались, на лицах появлялось смущение. Я увидел, как сквозь толпу с профессиональной ловкостью пробирается оператор, снимая наше появление.

– Зачем вы нас пугаете? – продолжала кричать Наська. Даже слезу в голос подпустила, вот актриса! – Мы все здесь! Нас от смерти спасли, теперь мы живем тут! Вы нас не смогли спасти, а Гнездо спасло! Зачем вы детей пугаете?

– Это не те… – неуверенно выкрикнула женщина из толпы. Меня будто развернуло к ней – и я посмотрел в глаза ухоженной женщины средних лет. Женщины-слуги, твердо знающей, что в Гнезде нет столько куколок.

Наши взгляды встретились.

Я прищурился и чуть-чуть покачал головой.

Представил, как прохожу сквозь толпу. Так быстро, что мое движение вообще никто не видит. Даже не прохожу – проношусь бесплотной тенью. Оказываюсь в теле хмурого мужчины, стоящего за спиной слуги. И тот спокойно, безэмоционально достает из кармана нож и перерезает слуге горло.

Какая-то жутковатая картинка!

Но почему-то я был уверен, что смогу так поступить.

Могу и вправе.

Потому что не дело слуг – вмешиваться.

Женщина-слуга побелела. Повернула голову на сто восемьдесят градусов. Точно так же развернулись ноги и руки. И вот так, вывернувшись наизнанку, она стала быстро выбираться из толпы.

По рядам прошло шевеление.

Я увидел, как падают зонты и то один, то другой человек, а точнее – не совсем человек, обращается в бегство.

Черт… что происходит-то?

Милана вышла вперед. Заговорила так же громко и сильно, как Наська. Только у нее-то голос был не детский.

– Люди, я Милана. Я призвана Гнездом для защиты. Многие из вас знают, что это значит.

Она помолчала и продолжила:

– Я могу вас всех убить. И если вы будете тревожить Гнездо – я так и сделаю.

Как-то даже сомнения не возникало, что она говорит всерьез.

– Никто здесь не обижает куколок, – сказала Милана. – И никто не обидит. Расходитесь! Гнездо направит официальную жалобу, если через пять минут здесь кто-то останется.

Толпа начала отступать.

– И пожалейте детей, в конце концов! – уже другим тоном, мягко, закончила Милана. – Ну что вы творите? Всех перепугали, заставили неодетыми выйти под ливень… стыдно! Дети, домой!

Люди расходились. Люди не смотрели друг другу в глаза. Только оператор радостно снимал сенсационные кадры, девушка-репортер что-то говорила в микрофон, а школьники (откуда они взялись-то, выходной!), притихнув, смотрели на своих ровесников, мокнущих под дождем.

– Дети, в помещение… – сказал я.

И постоял, дожидаясь, пока в Гнездо вошел последний.

Остались я, Милана и Наська.

– Ну ты даешь, подружка, – сказал я, положив Наське руку на плечо. – Ты как это сделала?

Ее потряхивало, но голос остался дерзким.