Семь чудес и затерянные в Вавилоне

Он улыбается. Мы братья, говорит он. Мы должны понимать друг друга. Мы можем сотрудничать.

Пока он это говорит, сон меняется, как это часто происходит во снах, и я становлюсь им. Теперь я тот самый мальчик, брат-вор. Но «вор» – неправильное слово. Оно подходит преступнику, но я им больше не являюсь. Я знаю: мои действия – это не кража, но спасение.

Я смотрю на возбужденное, все в синяках и измазанное в грязи лицо, что больше не является моим. Я ищу в нем намек на будущее понимание. Но возможно оно или нет – уже неважно, времени нет.

Я подхватываю мешок и бегу.

Позади мой брат кидается к гептакиклосу, хватает меч в центре и тянет.

С громким «шшшик» лезвие освобождается. Вспышка света ослепляет.

Земля трясется. Я падаю, и мой брат тоже. Он поворачивается ко мне, и я вижу в его глазах панику.

Что он наделал?

Что мы наделали?

Он поднимается и бежит ко мне.

Я открываю мешок и начинаю рыться внутри в поисках сферы пустоты. Незанятого пространства между остальными шестью сферами. Я замечаю его. И дотрагиваюсь до него.

Я бегу, а он кричит от замешательства и злости.

Он меня не видит.

И я знаю, что больше никогда его не увижу.

Глава 35. Лазарь воскрес

– О, Лазарь воскрес.

– Его зовут не Лазарь, а Джек.

Голоса. Я знаю их.

– Я имел в виду, мой дорогой Торквин, библейскую притчу о Лазаре, восставшем из мертвых.

– Джек не мертв, Профессор.

– Нет, и Джека не зовут Лазарем. Это просто такое выражение!

В комнате было светло. Слишком светло. Я приоткрыл глаза, как только смог. Задержавшиеся в мозгу образы из сна начали меня покидать.

Я остановил взгляд на транспаранте с эмблемой «ИК»:

С ВОЗВРАЩЕНИЕМ, НАШИ ИЗБРАННЫЕ!

ИК

Профессор Бегад и Торквин сидели на складных стульях. Торквин ножом строгал по куску дерева, придавая ему какую-то неопределимую форму.

Я улыбнулся. Вот уж не думал, что когда-нибудь буду счастлив увидеть старика рыжеборода.

– Ого, – подал я голос, – ты жив. Мы думали, что потеряли тебя в реке.

Торквин нахмурился.

– Почти утонул. Был наказан, – и он с силой рубанул по деревяшке, отправив почти половину от бруска через всю комнату. – Наказывать Торквина – любимое развлечение «ИК».

– Настоящее наказание – это то, что пришлось пережить вашим организмам, – возразил Бегад. – Вас не было почти пять месяцев. Вы не чувствовали течение времени в Вавилоне, но стоило вам вернуться – и 7ЧС включился. Другими словами, ваши внутренние часы резко нагнали упущенное время, и получилось так, что вы все пропустили необходимые процедуры. Мне очень не нравится тот факт, что вы едва не погибли, молодой человек. Процедуры имеют лишь временный эффект, который с каждым разом уменьшается. Вам повезло, что наш лагерь здесь полностью укомплектован на случай всех чрезвычайных ситуаций – под видимостью археологических раскопок, разумеется. Мне пришлось воспользоваться своим статусом археолога с мировым именем, чтобы получить необходимые разрешения.

– Спасибо, – сказал я.

Снаружи послышались крики. Я попытался сесть, но голову пронзила боль. Утреннее солнце оранжевым пятном висело на горизонте, заглядывая в палату через восточную дверь.

В проеме показалась голова какого-то научного сотрудника в белой рубашке.

– Марко исчез, профессор.

Торквин тут же выскочил из-под тента. Бегад поспешил за ним. В последний раз, когда мы его видели, он сидел в кресле-коляске, а теперь уже свободно передвигался на своих двоих.

Услышав сопение, я повернул голову вправо. На соседних койках лежали Эли и Касс, глаза обоих были закрыты.

Они были без сознания. Марко исчез. Меня начало уносить. Навалилась сонливость.

Стоило смежить веки, и вновь открыть их показалось непосильной задачей. И я не стал себя утруждать.

* * *

– Джек? – в этот раз меня разбудил голос Эли. Они с Кассом с измученными лицами сидели на своих койках. – Привет.

– Который сейчас час? – спросил я.