Selbstopfermänner: под крылом божественного ветра

Я смотрел перед собой, чувствуя, как алкоголь отпускает мозг. Она ничего мне не сказала. Ни словом не обмолвилась.

— И что теперь? — тихо спросил я.

— Ничего. Мне нужен твой адвокат, чтобы развестись. Я не могу жить с женщиной, которая едва не лишила меня брата.

— А Мари?

Билл недовольно отвернулся, налил нам еще виски. Протянул мне стакан. Я взял, но пить не спешил, ожидая его ответа.

— Мари ничего мне не сделала, чтобы я позволил кому-то посадить ее за то, чего она не делала, — сказал мрачно и жестко. Замолчал на несколько секунд и добавил, сквозь стиснутые зубы, даже голос стал ниже, с хрипотцой: — К тому же она мать моих детей. Если я посажу мать своих детей, моя собственная мать мне этого не простит. Я и так слишком налажал в последнее время, чтобы еще конфликтовать с родной матерью. А уж если дед опять приедет… Бррр… — Билл затряс головой, прогоняя наваждение. — Веришь, никогда в жизни мне не было так стыдно, как в день своей свадьбы.

— Ты не знал про Югендамт?

Он покачал головой.

— Спасибо, что не позволили им отобрать детей. Я не поверил. Тина убедила меня, что это была затея Мари, чтобы испортить нам свадьбу. — Я заметил, что он с силой сжимает стакан, глядя перед собой. Ему было неприятно вспоминать тот инцидент.

— Что ты хочешь делать? Ты вернешься к Мари? — мой голос дрожал. Пришлось кашлять, словно я чем-то подавился.

— Я говорил ей, что не готов к детям и не хочу их. Мари решила настоять на своем. Она всегда делает только то, что хочет сама, а мое мнение ее никогда не волновало.

— Не правда.

— Правда. Я не хочу жить с женщиной, которая до такой степени не уважает моего мнения и постоянно позорит меня перед семьей.

— Билл… — осадил я его. — Мари говорила, что ты сначала обрадовался…

— Да, обрадовался. А потом понял, что не готов и не хочу. И если она приняла это решение, пусть сама за него и отвечает.

— Билл… — Я смотрел на него с нескрываемым удивлением. — Но это же твои дети…

— И что? Мы с тобой тоже без отца росли. И ничего… Выросли.

— Но Мари… Она же чуть с голода не загнулась… Неужели ты не мог хотя бы помочь ей деньгами?

— Я помогал и помогаю. У нее есть кредитка, которую она весьма активно юзает. Она пользуется ею столько, сколько хочет. Я каждый месяц оплачиваю все счета и ни в чем ее не ограничиваю. Уж в том, что я лишил ее куска хлеба меня нельзя упрекнуть. Там весьма серьезные расходы. Ей не в чем меня упрекнуть.

В памяти всплывала маленькая квартира, пустой холодильник, перевернутые кастрюли и тощая, практически скелетообразная женщина с черными кругами под глазами и ввалившимися щеками.

— Ты ничего не путаешь? Сколько она тратит?

— Несколько тысяч ежемесячно. Я не помню. Я не заморачиваюсь на этом. Она берет столько, сколько хочет.

Я достал телефон из кармана. Набрал номер Мари и включил громкую связь. Билл смотрел на меня очень удивленно. Через несколько долгих гудков, она сонно зевнула мне в ухо:

— Ну?

— Мари, это очень важно, — тревожно говорил я.

— Надеюсь. Потому что я тебя убью, если ты звонишь просто так в пять утра, — бубнила она, проглатывая слова и окончания.

— Ты говорила, что Билл заблокировал тебе кредитку, так?

— Да.

— А когда он тебе ее заблокировал?

— Что я помню что ли? Сразу же почти, в то же день или на следующий… Как-то так. А зачем тебе?

— Нет-нет… Просто вспомнилось тут…

— И ты за этим меня разбудил?

— Спи дальше. — Отсоединился я.

Билл вопросительно поднял бровь.

— Она не брала у тебя ни цента. Ее кормили я и наша мать. Она ночами писала статьи для нескольких газет, чтобы не умереть от голода.

— Она врет.

— Или ты врешь.

— Я не вру. Зачем мне тебе врать?

— Билл, я был в той квартире. Там не было ни новой одежды, ни еды, ничего. Родители даже купили ей одежду для детей, кроватки и коляску. Я покупал ей зимнюю одежду и обувь, потому что она ходила в какой-то легкой курточке и кроссовках и мерзла. Марию содержали мы с матерью. Когда я к ней приехал, она от голода разве что в обморок не падала…

— Но… Почему же она не сказала?.. Я бы… Том, я бы… — Он смутился. Задумался. Протер глаза и озабоченно посмотрел на меня: — Бред! Не верю! Она же до сих пор ею пользуется!

— Этого не может быть. Мари при мне в припадке гнева сломала кредитку еще несколько месяцев назад.

— То есть? А кто тогда ею пользуется? — посмотрел он на меня, как на идиота.

Я немного отодвинулся и пожал плечами:

— А кто имеет право использовать твои кредитные карты?

Билл побледнел, чертыхнулся и вдарил кулаком по столешнице маленького журнального столика, на котором у нас валялись жалкие остатки еды.