Секта-2

– Оторвались, кажется. Только бы эти, из магазина, номера мои не запомнили. Ведь сообщат, и что мне тогда говорить? Охваченная внезапным порывом жалости, помогла преступнику уйти от справедливого возмездия, так, что ли?

Нахал пожал плечами:

– Не знаю. Все равно никто не поверит – решат, что мы в сговоре и ты страховала меня, когда я воровал из супермаркета носки.

– Что-о?! – Настя непроизвольно отвлеклась от дороги и чуть было не въехала в бампер впереди ползущего автомобиля. – Ты там украл носки? Но зачем?!

– Ну да, украл. У меня хобби такое, воровать из супермаркетов, – признался нахал. – С тех пор как меня вытурили с работы, я таким образом восстанавливаю социальную справедливость. Ты не думай, что я чокнутый, просто как-то не подумал, что на паршивых носках налеплена магнитная полоска и они станут звенеть на выходе.

– А дрался зачем?

– Не люблю холопье племя, – процедил нахал. – Тоже мне выискался пуп земли, фюрер доморощенный. Командовать ему нравится, видите ли. В армии не накомандовался, козлина. Ведь сто процентов либо мент бывший, либо вояка.

Настя прищурилась и несколько по-новому взглянула на оказавшегося в ее машине возмутительного негодяя.

– А ты не холоп? Дворянин, что ли, потомственный? То-то я и смотрю, что самое дворянское это дело – по магазинам тырить. Может, ты и на женщину можешь руку поднять?

Нахал покраснел, надулся и некоторое время не отвечал, видать, собирался с мыслями. Наконец выдал:

– Да ладно тебе. Я на самом деле не воришка. Говорю ж, как с работы поперли, так вот и развлекаюсь.

– Где работал-то? – Настя вдруг поймала себя на мысли, что знает его ответ заранее, и эта мысль совпала с реальным ответом ее невольного попутчика, проиграла с ним дуэтом, будто заранее хорошо отрепетированную баховскую «Шутку», разложенную в нехитрой партитуре для рожка и валторны.

– А вот в таком же примерно магазине, вернее, их много, этих магазинов, целая сеть. Я там занимал очень хорошую должность, – он вздохнул, – и денежную. Но там все берут, понимаешь? Хотя ты, наверное, не представляешь себе, о чем я говорю.

Настя вздрогнула, провела рукой по лбу, словно избавляясь от внезапного наваждения. Справившись с нахлынувшим пронзительным ощущением возврата в прошлое, как могла, спокойно ответила:

– Почему же не знаю? Очень даже хорошо знаю. Небось закупщиком был?

– Ага, – ответил он, – был. Алкоголем занимался. Бизнес-терки, откатики, туда-сюда… А ты откуда знаешь? Из наших, что ли?

– Не совсем. – Настя остановилась на красный сигнал светофора в начале Цветного бульвара, не успев проскочить вперед, чертыхнулась. – Я журналист, – она помедлила, – бывший.

Он просиял:

– Это хорошо, что бывший. А то не люблю я вашего брата дотошного. Лезете везде, повсюду нос суете и…

– Можно не продолжать! – Настя скривилась. – Хоть бы представился. Хочу знать нахала, который так и не удосужился поблагодарить за свое избавление от тумаков и клетки.

– О да! Конечно! Черт! Давай же познакомимся с тобой, в конце концов. Май нэйм из Роман, – произнес он, сделав ударение на первый слог, отчего вышло непонятно, и Настя переспросила еще раз:

– Значит, Роман? Хорошо.

– В детстве звали Ромбиком, – хмыкнув, добавил ее новый знакомый. – Мадемуазель соблаговолит представиться?

– Мадам, – поправила его Настя, – давно уже мадам, причем дважды…

«Зачем я намекнула ему, что дважды побывала замужем? Вот дура». Настя улыбнулась, попытавшись скрыть неловкость, и представилась:

– Анастасия. В детстве называли Нюсей.

Начался дождь. Крупные капли забарабанили по крыше автомобиля, словно просили впустить их внутрь. Прохожие торопливо раскрывали зонты, пассажиры крадущегося рядом троллейбуса превратились в смутные тени, недвижимые за потоками воды, струящейся по стеклам. Прошел мимо хмурый парень с целлофановым мешком на голове, он предлагал купить у него всякий незамысловатый товар: змеящиеся проводами телефонные зарядники, диски в прозрачных конвертах, авторучки… Один из зарядников ухитрился зацепиться за зеркало какой-то машины, и парень, сделав пару шагов, получил по спине его закрученным спиралью проводком. Даже сквозь шум дождя и поднятые стекла было слышно, как он смачно и совершенно хмельным голосом выругался.

– Странно, – тихо сказал Роман, – пьяный совсем, а идет, не шатается. Привычка?

Настя кивнула:

– Профессионал.

Они одновременно засмеялись, и Настя, услышав смех этого Романа, в который уже раз за день назвала себя дурой.

– А я тоже развелся недавно, – задумчиво произнес он. – Все как-то совпало, причем очень быстро. Остался и без семьи, и без работы. Может, мне и поделом? За легкие деньги всегда приходится расплачиваться тяжелыми мыслями.

«Философ», – подумала Настя, но вслух произнесла совсем другое:

– Наверное, авария впереди? Что-то слишком долго даже для Цветного бульвара.