Секреты для посвященных

Лето проработал с ним. А потом подался в леспромхоз, устроился там шофером. Дергачев думал, что все, больше он Кости не увидит, человек при деле, да и невеста, кажется, появилась. А тут бац — и парень вновь предстал перед ним. Только теперь Барыкина было не узнать. Беспричинная веселость, которая прежде так и била из него, как горячий гейзер из-под снега, сейчас проявлялась очень редко, он ходил задумчивый, скучный, оживлялся лишь в моменты работы или выпивки. Сам Дергачев соблюдал «сухой закон», Костя время от времени его нарушал. Однако страсть к древодельству не совсем еще угасла в нем.

— А как называется эта чуда-юда? — спросил он в первый день Дергачева, кивая на почерневшую от времени покосившуюся церквушку.

Монастыри, церкви, часовенки возникали здесь в давние времена не просто так, а, как правило, в ознаменование какого-либо явления. Например, Никон, будучи соловецким иеромонахом, плыл к устью реки Онеги «и во время то от великого морского волнения едва не потопихомся, но спасение получахом, водрузихом на том месте святый крест».

Церковь, над реставрацией которой второй год бился Дергачев, появилась на свет по менее чудесному поводу. Говорили, что на этом месте кого-то порешили гулящие люди, то ли монаха, отправившегося в Москву с чудотворными мощами, то ли торгового человека. Как бы то ни было, церковка получилась на диво — складная, стройная, она вошла во все местные путеводители…

— Как называется? — повторил вопрос Дергачев. — Спас «на крови». — И увидел, как тень набежала на осунувшееся лицо молодого помощника.

3

Зубов появился на другой день после отъезда Дергачева. Костя не удивился: внутренне он был подготовлен к появлению Зубова, ждал его.

При последней встрече Зубов вручил Косте увесистую пачку денег: «Трать, не жалей!» Костя машинально сунул их в карман. Лишь потом задумался… Если Зубов дает ему деньги, значит, он-то твердо знает, что к ограблению конторского сейфа Костя отношения не имеет, что деньги в его машину кем-то подброшены. Но коли так, то почему он не пошел в милицию и открыто не заявил об этом? И другая мысль посетила его: а что, если врученные ему Зубовым деньги — из тех, что похищены из сейфа? Эти замаранные деньги в кармане Кости — еще одна неоспоримая улика, доказательство его участия в убийстве и грабеже. И еще: за какие-такие заслуги, прошлые или будущие, одаривает Костю Зубов столь большими суммами?

Улучив момент, Костя спрятал пачку денег в целлофановый пакет, засунул в железную банку из-под тушенки, отправился на берег реки и там закопал банку в песок.

Первая фраза Зубова после его появления в часовенке была:

— Деньги еще остались? А то могу добавить.

— Где мне их тут тратить? — вяло отвечал Костя. Подумал: «Он почему-то даже не поинтересовался, где мой напарник, твердо знает, что уехал. Выслеживал, что ли?»

Зубов словно угадал мысли Кости, небрежно бросил:

— Этот твой начальник… Он надолго слинял?

— Вернется во вторник.

— Вот и хорошо, — обрадовался Зубов. — Выходит, у нас целый день в запасе. Будет время все обмозговать.

Костя испытывал страшное напряжение, готовясь к разговору с пришельцем. А Зубов не спешил начать его. Накопал червей, взял удочку, пошел на реку. Через пару часов принес несколько черных скользких голавлей, бросил их на траву. Рыбы, нанизанные на леску, извивались, судорожно открывали рот. Костя отвернулся. Не так ли и он сам — на что-то надеется, дергается, пытается соскочить с крючка.

Они пожарили рыбы, немного выпили (запечатанную бутылку Зубов принес с собой). Стало быстро темнеть.

— Что-то я притомился. Давай спать.

Костя, приготовившийся к решительному объяснению, испытал разочарование. Спал плохо, ему казалось, что чьи-то руки тянутся к его горлу, он вскрикивал, пробуждался. Сосед, посапывая, лежал в противоположном углу. Он спал сном человека, чью совесть, по-видимому, не отягощали черные видения.

Разговор начался за завтраком. И начал его не Зубов, а сам Костя:

— Что слышно о Раисе Сметаниной? Как она?

— Вот вы, молодые… Тут речь о жизни и смерти идет, а он о бабе печется.

Однако на вопрос Зубов ответил четко. Поначалу Раиса делала попытки отыскать след Кости. Ездила в Северогорск, встречалась с Костиной матерью. Кидалась с расспросами и к нему, Зубову. Он сказал: лично ему кажется, что с Барыкиным все в порядке, убрался с глаз долой на время, пока правда выйдет наружу, и все разъяснится. Пусть Раиса ждет вестей.

— Какие вести? Откуда? — в отчаянии воскликнул Костя. — Не ты ли запретил мне ей писать?!

— И правильно сделал. А то бы сейчас ты не у речки прохлаждался, а сидел в КПЗ, ждал срока.

— Я сегодня же ей напишу, — решительно сказал Костя.

— А куда?

— В леспромхоз.

— Нету ее в леспромхозе. Улетела птичка. Фьють — и след простыл. Уехала и адреса не оставила.

Костя сидел как громом пораженный. Лицо его приобрело синюшный цвет. Ему показалось, что пресеклась артерия, по которой струился хотя и тонкий, но живой ток крови, перехватило дыхание, сердце замерло — вот-вот остановится.

Зубов забеспокоился: