Секреты для посвященных

Он прошелся по тропинке, ведущей к лесу. Свежий ветер охладил разгоряченное лицо. «Что ж, она права. Я усомнился в ней, а значит, и в нашей любви».

Вечером, когда он возвращался в гостиницу из монтажно-испытательного комплекса, Раисы на привычном месте, у стойки, не оказалось. Ее место занимала уборщица. Он поднялся на свой этаж, распахнул дверь на балкон… В доме напротив одно за другим зажигались окна, люди возвращались с работы. Снизу доносились ребячьи голоса. Звонкий голос выкрикивал:

— Оля! Дай покататься! Оля, дай покататься!

— Это же женский, не видишь. Ты сломаешь…

— Подумаешь, женский! Ну и что? Не сломаю, дай покататься! Жадина!

— Ах так! Хотела, дура, дать велосипед, теперь не получишь!

— Ты что, шуток не понимаешь? Я же пошутил.

— Ну и шагай пешком, раз ты такой шутник.

Гринько бросился на кровать, лежал, заложив руки под голову. По потолку пробегали полосы света от фар подъезжающих к гостинице машин, скользили угловатые тени.

Он вдруг подумал: как она там? Сидит в комнате вдвоем с напарницей и изливает ей душу? Нет. Раиса не такая. Северные женщины суровы и немногословны. Привыкла свои чувства держать при себе. А есть ли они у Раисы, эти чувства? Какое у нее сегодня было лицо, когда он после трех дней отсутствия сунулся было к ней с этими цветами!

Чем больше думал, тем больше сознавал: он самый настоящий эгоист. Пытался отодвинуть молодую женщину от себя — вместе с неприятностями, которыми грозит ее причастность к последним событиям на космодроме. Он даже не попытался выяснить, в чем именно заключается эта ее причастность. Установить степень ее вины, если такая вина есть. Решено: завтра же он сделает это!

Его обожгла мысль: сначала выяснит, а потом подойдет к ней? Да это же подло! Все, что он хочет узнать, он должен услышать от нее самой. Быть рядом с ней в трудную минуту, оградить ее от опасностей, разве не в этом заключается его долг?!

Гринько, накинув на плечи пиджак, мигом сбежал с лестницы, вылетел из подъезда. Было уже поздно. В окнах стали один за другим гаснуть огни. Смолкли ребячьи голоса.

Его обступила темнота. Тишина давила на барабанные перепонки. Почему-то вдруг пришла уверенность, что именно сейчас, в эту минуту, Раисе угрожает смертельная опасность.

Он ступил под зеленую тень бульвара. Круглые белые фонари уже не горели. Лавочки были пусты. Только там, в дальнем конце аллеи, белела какая-то фигура. Гринько ускорил шаг. Сердце подсказало ему, что это она, Раиса.

Она сидела на лавочке. Голова опущена на грудь. Он подошел к ней. И в ту же минуту с противоположного конца бульвара к ним стала быстро приближаться мужская фигура. Гринько сжал кулаки и бросился вперед.

— A-а, товарищ Гринько? — остановил его вопросом плечистый молодой человек. — У вас закурить случайно не найдется?

— Не курю, — ответил Гринько, с подозрением вглядываясь в незнакомца.

— У меня одна просьба к вам: потом… проводите, пожалуйста, Раису Павловну домой. До самой двери ее квартиры. Хорошо? — И молодой человек, не дожидаясь ответа, скрылся.

«Они ее охраняют», — догадался Гринько. Он опустился рядом с Раисой, взял ее руку в свою. Рука была холодной и безжизненной. Раиса ее не отняла. Такое впечатление, будто она находится в трансе, силы оставили ее.

— Рая, дорогая, нам надо поговорить.

— Да, да, — с неожиданной горячностью заговорила она. — Конечно. Я должна все объяснить. А уже потом…

— Что объяснять? Зачем? Мне не нужно никаких объяснений, — пытался он остановить ее.

— Не перебивай. Мне надо сказать… Там, в Сосновке, у меня был один человек… шофер. Непутевый. Большой ребенок. Я жалела его. Старалась отучить от этой проклятой водки. Наставить на путь. С ним случилось несчастье. Его запутали в нехорошую историю. Он бежал, скрывался. И вот я отступилась от него. Из-за тебя. Появился ты, у меня все вылетело из головы. Мне показалось, что я снова девчонка. Что у меня не было прошлого. Только настоящее. Он каким-то образом передал мне записку, что скоро заявится сюда. Чтоб ждала. Я испугалась. Ведь его появление нарушит наше с тобой счастье. Эта мысль для меня была горше смерти. И я предала его… Отдала его записку журналисту, а он ее отнес куда надо. И вот Костя погиб. Я вчера узнала. Заплутался, попал в запретную зону и погиб от тока. Это я виновата.

— Ты? При чем тут ты? — воскликнул Гринько, он был не в силах более слышать ее исполненный боли голос. — Это несчастный случай!

— Не знаю, может, и так. Но рвался-то он сюда ради меня. Надеялся, что я поддержу, выручу его. А я… Я предала его, и теперь жизнь предает меня. Последние дни ты сторонился меня как зачумленной. И правильно! И верно! Я низкая тварь, и нет мне прощения. Не бойся, я не буду тебе досаждать. Я скоро уеду…

Гринько обнял Раису, с силой притянул к себе, стал целовать. Она не сопротивлялась, но и не отвечала на ласку.