Сейчас и навечно

Я была влюблена в Сойера, потому что в этот самый момент его счастье – целостность его сердца – единственное, что было для меня важным. А еще я поняла, что все предыдущие разы это вовсе была не любовь. Слепая одержимость моего одинокого сердца. В зале суда я не думала о себе ни минуты. Только о любви к Сойеру и об искренней надежде, что ничто не сможет причинить ему вреда.

Я впитывала каждую его эмоцию, пытаясь понять, что случилось в той комнате. Его глаза покраснели, он выглядел таким потрясенным. Вздохнув – с облегчением? – он что-то ответил на вопрос Джексона с улыбкой. Когда они пересекали зал суда, его глаза нашли мои. Его улыбка стала шире, а затем он отвернулся, вернувшись на свое место.

Я затаила дыхание.

Судья прочистил горло.

– Истцы обратились с ходатайством об отсрочке оглашения результатов ДНК-теста до тех пор, пока ответчик не завершит сдачу экзамена на адвоката, который должен состояться в следующий понедельник. Ходатайство удовлетворено. Результат теста останется закрытым, пока суд снова не соберется здесь в следующую пятницу. Истцам, в дополнение к их заранее оговоренной опеке на выходных, предоставляется временная опека над Оливией Эббот на трехдневный срок, пока мистер Хаас будет сдавать экзамен. Слушание отложено.

Он ударил молотком, и Сойер рухнул на стул. Подошли Эбботы, и они обменялись парой фраз. Джексон пожал руку мистеру Эбботу. Элис Эббот подошла к Сойеру, и мне показалось, что она изо всех сил сдерживала свое желание прикоснуться к нему, обнять его. Они выглядели, как мать и сын, и в моей груди затеплилась надежда. Между ними проскочили еще пара фраз, а затем Эбботы ушли, кивнув мне.

Я поспешила к Сойеру и Джексону.

– И что все это значит?

– Это значит, что Эбботы не хотят, чтобы Сойер плохо сдал экзамен, – ответил Джексон. – Мы не выиграли, но эта задержка дает мне надежду на то, что Эбботы готовы проявить гибкость. – Он подтолкнул Сойера локтем. – Или они поддались твоему мужскому проявлению эмоций.

Сойер тяжело вздохнул.

– И что мне теперь делать?

– Они забирают Оливию с завтрашнего утра до среды, – сказал Джексон. – У тебя есть выходные на повторение материала, а затем Большой тест, который ты собираешься взять штурмом.

Сойер кивнул.

– Так мы можем идти? Я хочу поскорее вернуться к Оливии.

Мы покинули зал суда. Светило яркое солнце, почти такое же яркое, как и улыбка Джексона, когда мы подошли к седану, который ему предоставила его компания. Казалось, весь мир успел измениться, пока мы находились в здании суда.

– Итак, Дарлин, как жизнь? – спросил Джексон, когда мы шли на парковку. – Есть какие-нибудь увлекательные планы на выходные?

Я улыбнулась, заражаясь его оптимизмом и безупречным чувством юмора.

– Ха, ага, в субботу вечером у меня выступление.

Боковым зрением я заметила, как Сойер поднял голову, но с большим усилием удерживала взгляд на Джексоне.

– Впрочем, это неважно. Небольшое представление в полупустом театре. Вместимостью до пятидесяти человек. – Я нервно усмехнулась. – Если мы заполним хотя бы десять, то это будет полный успех.

– Черт, у моего брата завтра выпускной в Окленде, иначе обязательно пришел бы, – сказал Джексон. – Не знал, что ты состоишь в труппе.

– Я бы не называла это труппой, – ответила я. – Она очень маленькая. Я пошла на прослушивание, чтобы просто попробовать себя, понимаешь?

Водитель седана открыл перед нами дверь.

– Что ж, ни пуха ни пера. Подожди, я могу такое говорить танцору? Или только актерам?

– Если ты желаешь мне удачи, конечно, то спасибо.

Мы забрались внутрь автомобиля, и я снова оказалась зажата между Сойером и Джексоном. Бедром я прижималась к Сойеру и чувствовала это каждой клеточкой своего тела.

«Только теперь я знала, что люблю его».

Нас высадили первыми, и Джексон вышел попрощаться.

– Я отвезу тебя в Сакс в воскресенье, не забывай, ты все сдашь. Ты готов.

– Спасибо, – ответил Сойер, – за все.

– Ты проделал большую работу. – Джексон улыбнулся и посмотрел на меня, приподняв бровь. – А ты взорви этот пятидесятиместный зал своими танцами, хорошо? Кстати, где это будет? Так, на всякий случай, вдруг я пораньше улизну с вечеринки.

– Эм, в восемь часов в театре «Браун Бэг» на Кэпп-стрит. Но правда, все в порядке. Ты не обязан. На поиск места для парковки уйдет больше времени, чем на просмотр всего шоу.

– Для этого и существует эта малышка. – Он стукнул машину по крыше и с улыбкой взглянул на Сойера. – Или «Убер». Или трамвай. Или автобус, – перечислял он с улыбкой. – Берегите себя, вы двое.

Мы остались с Сойером наедине на улице.

– Спасибо, что пришла сегодня.

– Я ничего не сделала…

– Неправда, – сказал Сойер. – Я был рад, что ты пришла. Думаю, это помогло мне подобрать нужные слова, когда я больше всего в них нуждался.

В груди разлилось тепло.

– Рада, что смогла помочь.

Сойер перевел взгляд на дом.

– Не хочу ехать в Сакраменто, – тихо произнес он. – Такое чувство, что я теряю драгоценное время, которое у меня осталось с ней. Я слишком напуган, чтобы позволить себе думать, что сегодня было нечто большее, чем отсрочка казни.