Сейчас и навечно

Я вернулась в свою маленькую студию с улыбкой на лице, от которой побаливали щеки, и теплом в груди, которое никак не желало исчезать. В сообщении Макс писал, что хочет поужинать где-нибудь перед сегодняшним собранием АН, поэтому я сразу же пошла в душ, а после нанесла макияж.

«Не могут не поддаться тебе».

Щеки покраснели и без румян, а голубые глаза стали ярче, чем обычно.

Я направила щеточку для туши на свое отражение.

– Прекрати. Ты прекрасно справляешься со своей задачей. Не испорти все.

Но образ Сойера Хааса, который казался потрясающе красивым в своем деловом костюме, не шел ни в какое сравнение с его восхитительным видом в сексуальной домашней одежде. А его комплимент, словно песня, засевшая в голове, звучал снова и снова, и мне не хотелось, чтобы она прекращалась.

«Будет все сложнее справляться со своими делами», – подумала я про себя, нанося любимые дымчатые тени на веки. Мое влечение к Сойеру уже стало достаточно серьезной проблемой, а тут еще и его славная дочь. Наблюдать за ее улыбкой, слышать, как она лепечет, строит башни из кубиков или даже ест свой «сыл» – словно маленькая радость, приятный подарок, о котором ты даже не подозреваешь, пока не получишь.

Улыбка в отражении зеркала исчезла.

«Остановись. У него и так слишком много забот, а ты…»

– Я работаю над собой.

В голове проскользнула крошечная мысль, что, возможно, здесь, в Сан-Франциско, у меня есть шанс на счастье с Сойером и Оливией, но я быстро отодвинула ее на задворки сознания.

И схватила старенький серый свитер, направившись к выходу.

* * *

Закусочная «У Мел» на бульваре Гири представляла собой бургерную в стиле пятидесятых годов, которая поражала своим классическим красно-белым интерьером, хромированными деталями и постерами фильма «Американские граффити» на каждой стене. В воздухе витал аромат картофеля фри и молочных коктейлей. Из музыкального автомата Чак Берри пел о деревенском парне по имени Джонни Б. Гуд.

– Я влюбилась, – сообщила, усаживаясь напротив Макса на кожаный красный диван.

– В юриста-моралиста?

Вопрос так потряс меня, что я чуть не выронила из рук столовые приборы.

– Что? Нет. В это заведение! Здесь очень мило. – Я бросила на Макса суровый взгляд. – С какой стати ты вообще подумал о Сойере?

Макс поднял руки, капитулируя. Он выглядел так, будто только что сошел с одного из плакатов «Американских граффити», с его темными уложенными гелем волосами и черной кожаной курткой.

– Ты не умеешь скрывать свои чувства, Дар, – сказал он с усмешкой. – Так что я рискнул.

Я поморщилась.

– Ну, ты не прав. Я влюблялась сотни раз и знаю, на что это похоже. С Сойером все иначе. Это… не как раньше.

Макс поднял брови.

– Не бери в голову, – я махнула рукой. – Нет никаких «нас» с Сойером. Я посидела с его дочерью сегодня и спокойно ушла, не выставив себя дурочкой. И вот я здесь.

– Вот и ты, сияющая от радости, – сказал Макс, а на его лице расплылась улыбка. – Отсюда и мое предположение, что виной этому мистер Адвокат.

Я закатила глаза.

– О, да прекрати. Мы познакомились несколько дней назад. Даже я не могу пасть так быстро.

– Точно. Нужна неделя, как минимум.

Я швырнула в него пакетик с сахаром, когда перед нашим столиком появилась официантка в кепке, одетая в стиле «нью лук»[9]. На ее бейдже значилось «Бетти», и в руках она держала блокнот с ручкой.

– Готовы сделать заказ?

– Я буду чизбургер с дополнительными солеными огурцами, картофель фри и колу с тремя вишнями, – сказала я и бросила на Макса обвиняющий взгляд. – И принесите что-нибудь, чем я могла бы заткнуть ему рот.

Макс рассмеялся и заказал чизбургер с беконом, фри и рутбир.

– Я думала, ты против того, чтобы я заводила отношения, – задала вопрос, когда Бетти ушла с нашим заказом.

– Не знаю, – задумался Макс. – У меня бывают хорошие и плохие дни. Сегодня был ужасный. Но твоему счастью хочется позавидовать, а не разрушать букетом предостережений.

Сердце кольнуло, и я потянулась через стол, взяв Макса за руку.

– Что случилось?

– Ничего, – ответил Макс. – Я спонсор. И должен держать себя в руках.

– Собрание начнется только в девять, – сказала я. – Ты еще не на работе.

– Я всегда на работе, – усмехнулся Макс, а затем, вздохнув, откинулся на спинку дивана.

Я положила руки на колени и приготовилась выслушать его.

– Родители застали меня с парнем, когда мне было шестнадцать. Девять лет назад. Они восприняли это не очень хорошо, учитывая, что они не знали, что я гей. И отреклись от меня, выгнав из дома. – Он покачал головой, а темнота накрыла его глаза. – Боже, моя жизнь – чертово клише.

– Это не так, – сказала я. – Продолжай.

Макс молча возил вилкой по тарелке, ожидая, пока Бетти поставит напитки на стол.

– Я встречался с этим парнем. Трэвисом. Он был немного старше и учился в Вашингтонском университете.

– Сиэтл? – удивилась я, закидывая в рот вишенку. – Ты оттуда родом?

Макс согласно кивнул.