Сегодня я умру

Первый звоночек надвигающегося безумия, вот, что принесла ей волна, поднимающаяся из глубин памяти. Чайник, визжит на плите задыхаясь, испуская из приоткрытого носика пар и девушка, как сомнамбула тянется к ручке, не чувствуя, как раскаленный пластик въедается в плоть.

« Девочка, нет скорее уже почти девушка, сидит, склонившись над бумагой, быстро-быстро водя шариком ручки по белым листам. Так многое хочется сказать, так многое никогда не увидит мир… Вместо тысячи слов, что мечутся внутри, ярятся, пытаются выбраться, продирая себе острыми коготками путь на свет, ложиться на бумагу вязь, совсем иная, обезличенная, но от того не менее ужасная, в своем не повторимом, все объемлющем безумии.

Джек Потрошитель.

История одного безумца, история, в которой на деле не было и крупицы правды или быть может, только и она и была правдивой. Ручка так быстро скользит по бумаге, словно там, за ее спиной в непроглядной неестественной тьме шкафов, стоит тот, чью жизнь она, так беспечно пятнает, вязью звуков, мелодией собственной души.»

Кофе, дешёвый растворимый кофе, купленный так давно, что успел превратиться в однородную клейкую массу, растекается по горлу горечью или может, дело было вовсе не в кофе, а в ярком пламени, что плясал перед внутренним взором. Пламени, пожирающем одну за другой тетради, убранные мелким витиеватым почерком, ее мысли, ее душу. Девушка качнула головой, отгоняя от себя дым прошлого, едкую черную гарь, что заполняла ее изнутри, выходя из приоткрытого рта с дымом сигарет по утрам, и прихватив с собой кружку, вернулась к столу, вновь склоняясь над белым листом.

Сегодня я умру, но не смогу уйти. Я рада, что была здесь, не смотря на то, что так и не смогла найти выход, из лабиринта черных стен. Смогла ли я спасти, хоть кого-то?

«Девушка сидит на парапете, болтая ногой и задумчиво наблюдая, как с каждой минутой двор перед колледжем пустеет. На душе не спокойно, словно это людское море, такое пугающее и ненавистное, меж тем единственное, что отделяло ее от бездны. Нужно было ехать, давно, если честно, дома уже наверняка ее ищут, вот только… Сил не было, как когда-то давно, в почти забытом детстве, она не могла пошевелиться обвитая тысячью цепей, собственного безумия. Решение, появилось внезапно, как впрочем часто и бывает, решение, что звали Миша, имя, что изменило всю ее жизнь на до и после, имя, что словно в насмешку, повторяет то, что было названо когда то давно, в темных сводах церкви, так звали ее хранителя, так звали человека, что стал началом.

«Если тебе н куда идти, пошли со мной»

Слова сказаны и ветер подхватывает их отзвуки подбрасывая в воздух как невидимый жонглер и она идет, ничего не говоря, ничего не объясняя, сама не зная зачем, она идет, по серому бетону, вслед за чужой спиной.»

Пальцы скользят по ободу кружки все быстрее и быстрее. Смогла ли я помочь, хоть кому-то? Смогла ли, остаться тонкой вязью в их душах или совсем скоро, когда нить моего полотна оборвётся, не останется совсем ничего? Девушка улыбается широко-широко, так, как не умеют счастливые люди, так как улыбается только бездна.