Седой

— Ну, в общем-то, я не хотел об этом сообщать раньше времени, но раз уж зашел разговор, — Сугис, не замечая реакции Виктора продолжал: — Нам бросил вызов местный и весьма популярный в городе силач. В прошлом он был очень способным борцом, но по семейным обстоятельствам ушел из цирка, и занялся торговой деятельностью. Дела у него не особо задались, а в последнее время так вообще стал работать рубщиком мяса на рынке. А сегодня он пришел ко мне, чтобы провести переговоры об условиях состязаний. Договорились, что через три дня он начнет борьбу с каждым из вас. Ты, конечно, будешь в списке последним.

Все это было несколько неожиданно, а звучало вообще двусмысленно и угрожающе. Встречаться в настоящей схватке с незнакомым силачом никакого желания не было. Сомов поморщился.

— А если он меня завалит? Что тогда будем делать?

— Ну, в общем-то, да, обязательно завалит, — не стал даже обнадеживать Сугис, — Думаю, что он вообще всех наших завалит. Я же говорю — очень способный и сильный борец. Хуже всего, что договариваться по-хорошему он не хочет. Слишком гордый и упрямый.

— Надо ему сделать предложение, от которого он не сможет отказаться, — твердо сказал Виктор.

— Это какое? — заинтересовался Сугис.

Сомов сделал короткое движение ладонью по горлу.

— Да ну тебя к черту, Чак, — рассердился Сугис, подозрительно косясь на Сомова, — Иной раз я не понимаю то ли шутишь ты, то ли всерьез говоришь с одним и тем же выражением лица.

— Он нам все заработки обломает. Какие тут могут быть шутки. Бритвой по горлу и в колодец.

— Все, — Сугис поднял руки, словно закрывая уши, — не хочу больше об этом слышать. Иди, Норрис, занимайся своими делами. Обломает он. И зачем ты постоянно слова коверкаешь?

Виктор, незаметно посмеиваясь, покинул владельца цирка. Шутки шутками, но если трезво оценивать свои шансы против Мясника, то у Виктора они равнялись нулю. Предыдущие победы Сомова на арене над своими борцами были прямым надувательством публики с целью вытрясти побольше монет из доверчивых зрителей. Реальное положение было таково, что все цирковые борцы справлялись с бывшим студентом без особого труда, а стоило им один раз попасться на подсечке, второго шанса они ему уже не давали. Кроме того, борцы еще и выговаривали Сомову за применение недопустимого приема. Так что, если подсечки в цирковой борьбе по существующим правилам были запрещены, то Виктор терял свой единственный козырь против Мясника и, следовательно, был обречен на поражение. Без вариантов.

Ладно, пусть у Сугиса болит голова над этой проблемой, в крайнем случае, можно изменить ставки на тотализаторе решил Виктор и направился к Моне. Красивая и стройная гимнастка нравилась ему все больше и больше. Сомова даже стали раздражать ее поклонники, которые после представлений часто крутились у фургона с девушками. Это конечно была еще не любовь, но, наверное, ревностью чувства Виктора уже было можно назвать смело. Огорчало и то, что перспективы развития их отношений были туманными.

Мона была нежной ласковой и доверчивой, но при этом слегка взбалмошной и упрямой девчонкой. Впрочем, Виктору нравились все ее противоречивые качества, уживающиеся в маленьком хорошо сложенном спортивном и сильном теле. Утомленные, но довольные друг другом они лежали в своем любовном гнездышке, устроенным в одном из пустых фургонов и, обнявшись, болтали о всяких пустяках.

— Ты меня любишь, Чак? — в который раз спрашивала Мона.

Положительный ответ на этот вопрос она, конечно, знала, но видимо ей, как и многим женщинам было просто необходимо время от времени слышать это еще раз.

— Я определяю любовь, как нежелание убивать, — сострил Сомов, не открывая глаз, — Раз ты жива, значит, Чак Норрис тебя любит.

— Странный ты, — девушка не оценила юмора и, склонив голову на плечо Виктора, нежным пальчиком стала рисовать вензеля у него на груди, — Лицо у тебя всегда как будто железное. Ты точно не из нашего круга. Некоторые верят, что ты и в самом деле благородного происхождения. Если хочешь знать, я тоже так считаю. И еще твои снежные волосы…

— Ты еще Снежком назови, — тихо проворчал Виктор, — Предупреждаю — сразу разлюблю.

Мона была заботливая девушка, каждый день лично брила Виктору голову и конечно знала о цвете его волос. Правда она считала, что волосы у него светлые от природы, а о том, что они седые она и подумать не могла.

— И еще мне кажется, Чак, что ты не совсем человек. Мне кажется, что ты немножко вампир. И целуешься ты по-вампирски.

По-французски, мысленно поправил ее Виктор.

— Все знают, как вампиры относятся к чистоте своей расы. Болезненнее только эльфы. Может быть, потому что ты не полностью похож на вампиров, они тебя и вынудили покинуть их остров? Такое часто бывает, — Мона поцеловала Виктора в ухо и заговорщицки зашептала: — Признайся, я не кому не расскажу. Ты ведь немножко вампир, Чак?

— Угу, — легко согласился Сомов, — На одну восьмую.

Мона даже приподнялась на локте и глаза ее расширились. Ей показалась, что сейчас перед ней раскроется великая тайна ее любовника.