Седой

Сомов уже повидал немало бездушной жестокости в мире Осаны и сейчас он не отвернулся от кровавого зрелища и досмотрел агонию казненного до самого конца. Смотрел невозмутимо и лишь глаза Виктора сузились и расширились ноздри, выдавая, что внутри у него не все так спокойно, как он пытается показать. А рядом ликовали, улыбались и даже смеялись зрители. Они не считали нужным, да и не умели сдерживать свои эмоции.

Голову казненного насадили на пику и установили здесь же на помосте. На пику же прикрепили и дощечку с единственным словом — «убийца». Надо было понимать, что таким образом власти занимались правовым воспитанием своих подданных. Слишком грамотных людей среди горожан было немного, но уж одно то слово могли прочитать почти все.

Покинув место казни, Сомов и компания прошлись по богатым торговым рядам. Как ни в чем не бывало, съели по пирожку, купленных за несколько медяков. Ели все кроме Виктора, у которого пропал аппетит. Затем Палла, соблазненная голосистыми зазывалами, потянула всех к ярко раскрашенному куполу цирка, откуда раздавались звуки шарманки. Вход в цирк стоил пятьдесят медяков, что для Виктора было непозволительной тратой, поэтому он стал отказываться, подыскивая благовидный предлог.

— Кто в армии служил, тот в цирке не смеется, — подыскал он подходящий аргумент.

Сторож сначала коротко хохотнул над шуткой, а затем, с интересом посмотрел на Сомова и хотел было о чем-то спросить, но передумал. Может уже смирился с тем, что раб о своем прошлом никогда не говорит. Кухарка же просто не поняла смысла сказанного и упрямо продолжала тянуть любовника внутрь балагана. Нехотя, но пришлось уступить женщине и, горестно вздохнув раскошелиться на стоячие места. Сидячее место на скамье Виктор просто финансово бы не потянул.

Цирковая программа была стандартной: силачи, акробаты, жонглеры, канатоходцы, глотатели огня и дрессированные животные. Из экзотических животных имелась только обезьянка в человеческой одежде, а прочие были представителями местной фауны — самые обычные лошади, небольшие собачки, голуби, куры и совсем маленький еще медвежонок. В перерывах между выступлениями артистов на арене появлялись коверные. Палла радовалась и хохотала, как ребенок глядя на бездарно кривляющихся клоунов. Они не были смешными или остроумными, но над их ломаньем и ужимками вместе с поварихой потешалась и остальная толпа зрителей, заполнившая цирковой балаган. Наверное, это была просто потребность смеяться, естественная реакция уставших людей от долгой зимы и тяжелой работы. Так думал Сомов, наблюдая за бурной реакцией непритязательной публики. У него же все попытки клоунов насмешить его вызывали лишь жалость. В финале цирковой программы был выход «всемирных» борцов. Борцы явно играли на публику и боролись понарошку, но народ принимал их возню всерьез и взрывался криками, топаньем ног и аплодисментами в поддержку своего фаворита. Когда пригласили любого желающего из зала побороться с чемпионом, Виктор еле удержался чтобы не выйти на арену и показать мастер-класс. Желающие нашлись и без Сомова, но чемпион завалил всех вызвавшихся любителей побороться, хотя и не без труда.

Общее впечатление от цирка осталось у Виктора положительное, даже несмотря на грустных клоунов. Возможно, что оно возникло на контрасте казни. А может быть может на него повлияли отголоски детского восприятия цирка, как яркого праздника или от того что цирк оказался слишком уж похожим на обычный земной цирк шапито и от того показался каким-то родным. На арене не хватало только фокусников, скорее всего потому, что в мире Осаны существовали маги, которые затмили бы любого иллюзиониста. Сомова цирк не только покорил, но и навел на некоторые размышления. Цирковая жизнь полностью устраивала Виктора и в его голове начал складываться очередной план побега.