Седой

Виктор вышел из дома и по-другому посмотрел на окружающий мир. Домоправитель, столкнувшийся с ним на крыльце, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но встретился с тяжелым взглядом, быстро отвел глаза и, не говоря ни слова, скользнул внутрь дома. Сомов лишь недобро усмехнулся ему вслед. А ведь они меня боятся, вдруг неожиданно понял он, и домоправитель и даже хозяин. Они боятся, но я их не боюсь.

Пришла весна. Солнце беспощадно расправилось с последними островками снега и отражалось в многочисленных лужах. В них с удовольствием купались взъерошенные воробьи и веселым чириканьем сообщали о неудержимых изменениях в мире. Земля в саду стала черная сочная от влаги, казалось живой, и словно дышала. Деревья медленно пробуждались от долгого зимнего сна и на их ветвях набухали и лопались почки, открывая свету зеленые зародыши листвы. На улицах становилось все оживленнее и многолюднее. По дороге со звуками шарманки и криками зазывал прокатились ярко раскрашенные фургоны. В город приехал цирк. Виктор поднял голову и улыбнулся теплому ласковому солнцу. Наступило время перемен.

Глава 2 На арене Чак Норрис

Праздник весны в городе отмечался потешными представлениями и лихими народными гуляньями, которые не могли остановиться несколько дней. Для этого на пустоши открылась ярмарка, были наспех сколочены из грубо отесанных досок десятки балаганов, поставлены карусели, качели и даже поднялся купол передвижного цирка. Жизнь на пустоши забурлила с самого раннего утра до позднего вечера. Больше всего там развлекалась собирающаяся не только из города, но и со всей округи молодежь: парни, девушки, подростки и ребятня. В основном именно для них продавались лакомства и игрушки, крутились карусели, разыгрывались представления в балаганах, играли музыканты и выступали на аренах знаменитые борцы. Простой люд постарше налегал на горячительные напитки, продающиеся на каждом углу, и к вечеру поголовное пьянство охватывало все площади, отведенные для забав, и носило прямо таки ухарский размах. Пьяные куражи часто переходили в драки, и на пустоши становилось небезопасно, так что добропорядочные граждане к тому времени как темнело, уже покидали праздник. Среди всей гуляющей разношерстной публики неприметно шныряли ловкие карманники с быстрыми бегающими глазами. Грязь и вонь повсюду были неимоверными, ибо нужду справляли прямо тут же зайдя за ближайший угол, но на это попросту никто не обращал внимания.

В один из этих праздничных дней вся прислуга Преана, за исключением домоправителя отправилась на гулянье. У первого питейного заведения компания сразу потеряла садовника прельстившегося дешевым разливным вином. Сторож Таумон, Виктор и повисшая на его руке толстуха Палла двинулись дальше свозь шумную веселую толпу. Поглазели на смельчаков пытающихся взобраться к подаркам, подвешенным на самом верху по гладкому и скользкому столбу, специально смазанному жиром. Успеха на хитром столбе пока никто не добился, а главный приз в виде сандалий продолжал манить новых претендентов. Посмотрели на кулачные бои местных удальцов, которые шли по известным всем правилам — до первых красных соплей. Виктор наблюдал за хаотичным мордобоем скептически, все остальные с азартом. Послушали ряженных распевающих песенки под звуки дудок и приплясывающих в такт музыке.

Но гвоздем праздничной программы сегодня была казнь преступника. Лиц приговоренных к смерти никогда не казнили просто так, а специально придерживали для праздничных мероприятий, чтобы позабавить народ. На месте казни было не протолкнуться от желающих полюбоваться на это кровавое зрелище. На небольшом помосте приговоренный за убийства положил голову на плаху и в ожидании смерти стоял на коленях уже битый час. Все это время публику развлекали глашатай и палач. Первый доводил до сведения публики все злодеяния приговоренного подробно и с красочными деталями. Второй работал на зрителей, время от времени удобнее устраивая голову злодея на плахе, примерялся, поднимал меч над головой, замахивался для удара, но вдруг опускал клинок и вновь начинал поправлять осужденного на смерть. Никто не торопился свершать правосудие. И приговоренный меньше остальных. Он иногда поднимал свирепое бородатое лицо, таращился и злобно скалился на людей собравшихся увидеть его казнь. Глашатай начал уже повторяться, а палач все забавлялся с мечом, который имел довольно непривычный вид без острия, с кончиком, словно у гигантской отвертки.

Да они же шоу устраивают, неприятно изумился Виктор, наблюдая за смертельным действом. Ну и нравы.

Наконец почувствовав, что публика начала уставать, глашатай слез с помоста, а палач без всякого кривлянья, одним профессиональным ударом снес голову душегубу. Отсеченная голова с глухим звуком упала на помост, а обезглавленное тело задергалось, и было хорошо слышно, что легкие еще продолжают работать и пытаются дышать, но они уже заливались кровью из перерубленной шеи и в итоге раздавались ужасающие хрипы, хлюпанье и бульканье.