Седьмой сценарий. Часть 2. После «путча»

— Да. Луч надежды! Пока Ельцин до конца не продемонстрирует, «до дна», что он действительно не хочет опереться на здоровые государственные силы, что он повязан той игрой, которую вел его предшественник. И пока этот предшественник раз и навсегда не продемонстрирует, что он не будет вырываться из тех капканов, в которых он сидит, — будем надеяться!

— То есть вы не ставите крест ни на Горбачеве, ни на Ельцине?

— Нет! Я не ставлю крест ни на ком. Ни на них, ни на Жириновском. Потому что — знаете, когда возникает желание говорить: этот — дерьмо, этот — дерьмо, этот — дерьмо? Когда я хочу всем объявить: а на самом деле хороший-то я! В подтексте-то ведь так?!

А я — совершенно так не считаю. И нормальная точка зрения: придет тот, кто готов быть солдатом. Надо кончать с этой болезнью — «генеральской краснухой», когда каждый хочет быть генералом. По улицам ходят сотни тысяч бонапартов! Поэтому давайте, чтобы лечить этот инфантильный бонапартизм, искать в каждом хоть что-то.

— Вы имели в виду, видимо, политических шарлатанов? Народ-то — ни при чем…

— Да, конечно. Это все — болезни интеллигенции.

— Сергей Ервандович, а насколько справедливы слухи о том, что ваша теоретическая база служила подспорьем для реформ Павлова?

— Ну как вам сказать… С Валентином Павловым я встречался раз шесть в своей жизни. Из них последние встречи — были уже конфликтные…

— Так вы — путчист?!

— Конечно! (Смеется.) Я думаю, каждый, кто меня в этом обвиняет, встречался с ним чаше.

Мне кажется, вся эта игра вокруг меня была затеяна превентивно. Моим недоброжелателям казалось тогда, что между мной и руководством страны могут возникнуть какие-то отношения и мы сможем повлиять на ход событий не в их интересах. Поэтому начали кричать, что это уже возникло, что Кургинян — такой-сякой, и тем самым — «отсекать».

Та же «технология» была применена и с Ельциным. Не успели они однажды увидеть какое-то распоряжение Лобова, очень скромное, подписанное до путча и содержащее в себе уже такие «детские» льготы (мы предлагали средства, направляемые на благотворительность, не засчитывать налогообложением). И это так сразу испугало, что появилась в момент в «Известиях» статья: Лобов поддержал путчиста! То есть они шарахнули во все регистры. Зачем технологически? Только для того, что, упаси Бог, эти люди стали бы прислушиваться к советам.

Ну, мне кажется, это типичный аппаратный, грязноцековский метод. Я могу только сказать: «Я милого узнаю по походке, он носит брюки галифе». Что сказать тут? Вижу тебя, знаю, понимаю и соответственно по слогам: пре-зи-раю.

— Сергей Ервандович, а вот этот контакт с высшими государственными кругами вам нужен для самоутверждения? Или для реализации ваших планов?

— Вы знаете, я думаю, даже ни для того, ни для другого. Просто — если не поддерживать в рамках реальности кого-то, то может случиться…

— Вы стремитесь использовать свой шанс?

— Да. Как перед Богом: если ты можешь помешать пролиться крови, совершиться беде, но ты не использовал свой шанс, то — ты тоже преступник. В высшем смысле. Для меня это — грех. Поэтому я рассматриваю это как тяжелую и неблагодарную обязанность. Какой-то тип служения. Потому что обычно ничего это не дает…

— А сейчас у вас с правительством Ельцина контактов нет?

— Что-то мы писали. Что-то через прессу сообщаем. Кто-то приходит.

— Но диалога, как такового, нет?

— Нет, нет, нет. Я против этого типа реформ. Я считаю, после ряда прекрасных заявлений, которые он сделал по ряду ключевых проблем (по борьбе с мафиозными структурами, с организованной преступностью), он допустил штук десять фундаментальных ошибок, которые сводят его шансы на успех с 60 процентов, которые он имел после путча, сейчас уже до 10. Ну а ниже пяти — я не играю. Пять шансов на успех — это уже рулетка. А он имел — почти надежный вариант, который мог разыгрывать как стратег. Он этого не сделал. Он допустил фундаментальные ошибки. Или ему специально их подставили.

Не знаю… Я не могу понять его поездки в Карабах. Не могу понять экономического соглашения, которое он подписал. В сочетании с денежной реформой — это абсурд. Либо — либо. Либо уж вырывать лапу, как пес, попавший в капкан, перегрызать ее и в искалеченном виде обретать свободу. Либо не говорить о своих деньгах…

— Ну мы ж сошлись на том, что Ельцин — это Горбачев сегодня. Опять тактика локальных компромиссов, оттяжек, отсрочек.

— Да. Тот едет в Мадрид, когда у него горит. А этот едет в Карабах, когда у него Чечня.

— То же самое.

— Мне кажется, это очень сходные типы поведения. И это очень обидно. Потому что при всем при том — ощущение, что это очень сильный человек, что он способен на мужественные поступки.

— Да, но он — политик оппозиции.

— Черт его знает. Положению его не позавидуешь. Поэтому будем надеяться, что все «образумится», когда еще это не будет окончательно поздно.