Седьмой совершенный

– В том-то и дело, - продолжал Имран, - народ легко верит смутьянам и авантюристам. А истинный имам, возможно, сидит среди вас, но заяви он об этом, его поднимут на смех, а может и камнями закидают, как смеялись над посланником, когда он объявил о своем предназначении. И если бы не Али, который в ответ на слова пророка: "Кто присягнет мне душой своей", не протянул ему руку, и не присягнул своей душой, то другие не признали бы его. Вера Али спасла пророка и позволила ему исполнить свое предназначение.

После этих слов вокруг костра наступила та особенная, полная ожидания и тревоги тишина, которая бывает перед неизъяснимым и повергающим в суеверное состояние явлением природы. Кроме треска сучьев в костре и позвякивания колокольчиков стреноженных верблюдов и лошадей, не доносилось ни звука. Все люди, сидевшие вокруг костра и прислушивавшиеся к разговору, теперь напряженно ждали новых слов Имрана.

А Имран в это время вновь заглядывал в бездну, когда-то показанную ему Джафаром ас-Садиком и отчаянно пытался сохранить благоразумие, думая о своей семье, к которой мог еще вернуться, и об Анне, оставшейся в Багдаде, которая, возможно, могла бы ответить на его любовь. Но караванщик, лицо должностное, а значит, несущее ответственность за политическую благонадежность вверенной ему экспедиции, строго спросил:

– Эй, послушай, малый, а кто ты, собственно говоря, такой, чтобы вести подобные разговоры?

Имран протянул руку к костру, сжал и разжал кулак, и от этого движения вдруг взвилось пламя над костром, исторгнув из людей крик сладостного ужаса.

– Я махди, - сказал Имран.

Старик, не сводивший с собеседника глаз, поднял руки к небу и произнес:

– Хвала Аллаху всевышнему, наконец-то мы дождались!

– Кто ты? - изумленно переспросил караванщик.

– Седьмой Совершенный, - поднимаясь с колен, сказал Имран.

КНИГА ТРЕТЬЯ

Часть седьмая Бродячий монах

"Будь ты проклята, Фарида. Будь ты проклята "- Женщина стояла лицом к стене, она смотрела прямо перед собой, ничего не видя из-за слез, вдруг хлынувших из глаз. Прошло несколько месяцев с тех пор, как ушел из дома Имран, и только сейчас она заплакала, а все это время, ощущала тупое оцепенение и страх, от того что придут новые люди, как предрекал Имран и убьют их. Но время шло, никто не появлялся. Страх растаял, а горечь и обида поселились в ее сердце. В первый раз, когда Имран был арестован и приговорен к смертной казни, Фарида пролила немало слез, но восприняла это покорно, как волю Аллаха, но сейчас муж сам, по собственной воле ушел от нее и с этим его поступком, она не могла смириться.

Поскольку новые убийцы не появились, то она перестала верить в существующую опасность.

– Я тебе точно говорю, он на ком-то женился, - час назад сказала ей соседка,.

– Куда же он уехал? - недоверчиво спросила Фарида.

– Вот к ней и уехал.

– Но он же мог ее сюда привести, - недоуменно сказала Фарида.

– Ну, как ты не понимаешь? - кипятилась соседка, - у него денег нет. Всех вас ему не прокормить, вот он и ушел к ней,

Фарида не могла рассказать ей о мертвецах, зарытых на склоне горы и тем самым снять напраслину со своего мужа. Но потом она вдруг поняла, что одно не исключает другого, и потеряла покой.

Фарида стояла у стены, которая олицетворяла собой безысходность, будучи непрозрачной, она отражала ее горе, и от этого женщине становилось еще хуже. Она отошла от стены и стала смотреть в окно. Горные вершины несколько успокоили ее. Фарида простояла так несколько часов, затем, накинув на голову платок, пошла к старосте (ибо это был единственный человек в деревне, у которого водились деньги). Она застала его во дворе, отдающим распоряжения работнику. Увидев Фариду, он с любопытством воззрился на нее. Старостой был пятидесятилетний мужчина по имени Марван.

– У меня к тебе просьба, - сказала Фарида, - не мог бы ты ссудить мне немного денег.

Довольная улыбка появилась на лице Марвана.

– Иди, - сказал он работнику, - иди работай.

– На что тебе деньги, женщина? - спросил староста, когда они остались одни.

– На дорогу.

– Ты уезжаешь? Куда?

– Мне нужно поехать за мужем.

– Да, я слышал, что он уехал, но зачем же тебе за ним ехать?

Фарида не ответила.

– Он конченый человек, - сказал Марван, - зачем он тебе нужен?

Фарида молчала.

И ты ему не нужна, - продолжал староста, - сиди на месте, у тебя дети, о них надо заботиться.

Нам не на что жить, - сказала Фарида.

Хочешь, я помогу вам, но с одним условием.

Фарида недоуменно посмотрела на старосту.

– С каким условием?

– Если ты будешь ко мне благосклонна.

– Что это значит? - спросила Фарида.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать один год.

– Ты еще молодая женщина.

Фарида повернулась и пошла со двора.

– Подумай хорошенько, - сказал ей вслед староста.

Несколько дней спустя, Фарида, поцеловав спящих детей, покинула деревню. Она не стала их будить. Детскому сознанию всегда легче принять разлуку с родителем, как данность, которую они не могут изменить. ( Нет, это не Фарида,- это уже автор умничает).

Соседка, провожая ее, сказала: