Седьмой от Адама

Енох снова закурил. Лёгкий ветер обрывал последние мокрые октябрьские листья, и они тяжело плюхались в чёрную воду пруда. Несколько отставших от стаи уток, обречённых на зимовку в неласковом ленинградском климате, печально нахохлились у берега. Енох молча докурил, выстрелил окурком в уток, не попал и рассмеялся.

— Тут всё понятно. С этой стороны им ко мне не подобраться, если, конечно, вы, Макс, будете молчать и ссылаться на потерянную память. А у вас нет другого выхода. Если что-то ляпнете про меня — вам конец. Вы никогда отсюда не выберетесь.

— Да мне и сказать-то нечего! Я ничего не знаю ни о чём и уж тем более о пропавшем теле! Что это за тело? Чьё? Вы хоть что-то мне объясните, Енох?

— Ну, с этим всё как раз просто. Они выспросили собутыльников этого алкаша Голикова, который украл мою камеру, и, видимо, показали им вашу фотографию — вот они вас и узнали. Ну, не вас, конечно, — Мазина. Вот только как они на вас вышли — не понимаю. Почему они решили показать им именно вашу фотографию? Тут не хватает ещё одного звена, Макс. Кто-то вас узнал. Вот и пытаются вас как-то привязать к его трупу.

— К трупу? Вы его убили?

— Тише вы! Раскудахтались. Это вы, вернее тот, кто был в вашем теле до вас, его убил. Ваш Мазин дал ему столько денег за мою камеру, что этот несчастный купил пол-ящика водки и просто помер с перепоя. И мне пришлось разбираться уже с его мёртвым телом.

— Так вы действительно украли тело? — Макс не мог понять, серьёзно говорит Енох или шутит.

— Ну да. И что в этом такого? Мне же нужно было выяснить, куда он дел камеру. — Енох смотрел на Макса совершенно спокойно, искренне не понимая его возмущения. — У кого ещё мне было спрашивать? Его собутыльники ничем помочь не могли. Кстати, уверен, что именно от них ваш следователь и узнал имя Енох. Только что оно ему даст?

— И вы спросили… у трупа? — Макс непроизвольно снова повысил голос, но спохватился и стал боязливо озираться по сторонам.

— А… вот в чём проблема. Я думал, Макс, что вы более сведущи в магических практиках и в том числе в некромантии. Да. Я у него спросил. К сожалению, дух покойного оказался таким же никчёмным, каким был этот Голиков при жизни. Он только глупо хихикал, отпускал идиотские комментарии, но ничего полезного извлечь из него мне не удалось.

— И что стало с ним дальше?

— Вы имеете в виду — с телом? Ну не на кладбище же мне его везти и не в морг обратно подбрасывать! Конечно, в топку! Кремировали, можно сказать, по всем правилам. И впервые в своей никчёмной жизни гражданин Голиков принёс пользу людям: тепло и даже пар, — и тут Енох, уже не сдерживаясь, громко расхохотался.

— Какой кошмар! Енох, вы просто монстр!

— Странный вы человек, Макс. Странный и страшный. Кошек любите, «Гринпису» помогали, а когда понадобилось убить Мазина, для того чтобы получить себе бессмертие, даже не задумались. С одной стороны — сентиментальный такой, чувствительный интеллигент, а с другой — ведь мать родную зарежете, если потребуется, и оправдание этому придумаете.

Макс хотел возразить, но с ходу аргументов не нашёл и лишь понуро отмахнулся. Уже начинало темнеть, солнце, весь день прятавшееся за серыми тучами, уползало за верхушки голых деревьев, тени удлинились, похолодало.

— Ладно, Макс. Давайте к делу. Или у вас есть ещё вопросы?

— Есть. А что с тем мужчиной, которого вы сфотографировали? Что это за аппарат?

— Ничего страшного с ним не будет. Отключится просто на пару часов… ну и забудет о том, что меня видел. Больше ничего. К сожалению, из того, что вам удаётся раздобыть, сделать что-то серьёзное не получается. Мне нужны хорошие материалы, а не то, что вы мне достаёте. И камни вы принесли никчёмные. Поймите: камни не живые, и энергетика у них гораздо слабее, чем у дерева. Поэтому мне и нужны не обычные только добытые камни или новые изделия — нужны с историей, впитавшие в себя за много лет какую-то энергию того, кто их носил, кто ими пользовался, того, что происходило в их присутствии. Один обсидиановый нож ацтекского жреца, которым он расчленил сотню жертв, для меня в тысячи раз ценнее того огромного куска современной яшмы, что вы мне притащили в прошлый раз. Что от него толку? Я же не ювелир. — Он задумался, что-то прикидывая, потом зло выругался. — Чертовщина какая-то! Эти менты очень не вовремя на вас вышли, Макс, и теперь нас здорово поджимает время. Я откладывал этот вариант на крайний случай, но, похоже, придётся к нему прибегнуть. У меня не остаётся уже другого выхода. Я попробую привлечь очень мощные силы, но это и очень опасно — слишком они непредсказуемы и злобны. Мне понадобятся кое-какие редкие артефакты, и тут нам придётся рискнуть. Добыть их законно невозможно. Я вам скажу точно, что мне нужно, через несколько дней. Кстати, что вы там принесли? Ах, мыши… Мыши, наверно, уже не потребуются. Нет времени на эксперименты на мышах. Можете скормить их своим кошкам. Да что вы? Они у вас едят только молочные сосиски и специальный корм? Ну, тогда вам остаётся съесть мышей самому. — Енох снова развеселился, но Макс не поддержал.