Седьмой от Адама

Договорились они встретиться, как обычно, в следующую субботу перед баней, но Фомин позвонил приятелю в четверг утром и, не пускаясь в объяснения, попросил зайти к нему на работу, как только тот освободится. Пропуск будет у дежурного.

Зиновию Ароновичу уже приходилось бывать в этом печально известном и наводящем ужас доме на Литейном, четыре. Посещал он его, к счастью, не за свои грехи, а получая реабилитационные документы на одного из своих многочисленных учёных родственников: профессора биологии, а по совместительству вейсманиста-морганиста, который в подвале этого здания свой жизненный путь и закончил. Идти туда снова ему страшно не хотелось, но тон, каким Фомин пригласил его зайти, отказа не подразумевал. Они дружили со школы, и Зиновий понимал, что произошло что-то важное. Зашёл он на этот раз не с центрального, недоброй памяти входа, а сбоку, через проходную на улице Каляева. Пропуск действительно был на вахте, но дежурный всё равно не впустил его внутрь, а позвонил Фомину, тот спустился и провёл Зиновия Ароновича в свой кабинет. Там он сначала подвинул Зиновию чай, принесённый строгой, но очень симпатичной девушкой в обтягивающей серой форменной юбке и сержантских погонах, а потом, заперев дверь, налил и коньяку из бутылки, которую достал из казённого сейфа.

— Смотри, Зяма, какая история получается. Помнишь, я тебе рассказал, что приставил к Мазину наблюдение?

— Помню, конечно, — ответил Зиновий Аронович, ощущая неприятный холодок в животе. — Что-то случилось?

— Я хочу, чтобы ты его осмотрел. Нашего человека. Поработал с ним. Может, загипнотизировал, попробовал влезть в подсознание. Мне нужна информация.

— Да что, чёрт побери, случилось?

— Он ничего не помнит, — мрачно сказал Фомин, нажал кнопку селектора и скомандовал невидимой секретарше: — Пусть зайдёт Сергеев.

Через несколько минут в дверь постучали, и Фомин впустил в кабинет невысокого коренастого мужчину лет тридцати пяти: невзрачного, круглолицего, со стёртым, незапоминающимся лицом и в мятом сером костюме. Мужчина виновато улыбался, и было заметно, что ему крайне неловко из-за того, что он доставляет начальству столько хлопот.

— Знакомьтесь. Это наш лучший оперативник — лейтенант Сергеев Виктор Борисович, а это врач-психиатр Зиновий Аронович.

Мужчины пожали друг другу руки, и Сергеев сел на указанный Фоминым стул.

— Расскажи ещё раз, лейтенант, как прошёл вчерашний день, — сказал Фомин.

Сергеев поёрзал на стуле, откашлялся в кулак и начал:

— Я принял объект возле его дома. Он вышел в 11:30 утра и пошёл к метро. С собой у него был портфель. По дороге он зашёл в зоомагазин и вскоре вышел оттуда с небольшой коробкой. Доехал на метро до станции «Гостиный двор», зашёл ненадолго в «Дом книги», а оттуда по набережной направился в сторону Невы и вышел к Летнему саду. Ни в метро, ни во время ходьбы ни с кем не контактировал. В Летнем саду сел на скамейку в боковой аллее, а я занял позицию за две скамейки от него. Было час сорок пять. Всё.

— А дальше? — нетерпеливо спросил Зиновий.

— А дальше я посмотрел на часы. Было четыре часа дня. Объекта на скамейке не было.

— Как — четыре часа? — не понял Зиновий. — Вы что, заснули?

— Нет, товарищ врач, — обиженно ответил Сергеев. — Я не спал. Я не сплю на работе.

— И вы совсем ничего не помните?

Лицо Сергеева покрылось мелкими капельками пота.

— Ну чертовщина какая-то, товарищ капитан, — проныл он, обращаясь уже к Фомину. — Ну честное слово. Не мог я заснуть.

— Вы вот что, Виктор Борисович. Ложитесь вот сюда, на диван. Ботинки снимите, закройте глаза и расслабьтесь, — распорядился Зиновий.

Несколькими нехитрыми приёмами он ввёл незадачливого сыщика в гипнотический транс и принялся не торопясь прощупывать его наводящими вопросами, пытаясь выудить хоть что-то. И через несколько минут наткнулся.

На вопрос, что последнее он запомнил, Сергеев, монотонным голосом спящего под гипнозом, ответил:

— Вспышку.

— Какую вспышку, откуда? — насторожился Зиновий.

— Яркая вспышка… и всё.

— А что-нибудь ещё? Цвет, запах, звук?

— Белая вспышка, щелчок, а потом жужжание. Такое тихое.

Зиновий Аронович провозился ещё полчаса, применил весь свой многолетний опыт врача-психотерапевта, испробовал все известные ему приёмы гипноза, но безрезультатно. Больше он ничего не добился. Утомившись, он вопросительно посмотрел на Фомина, тот утвердительно кивнул, и тогда доктор скомандовал подопытному проснуться. Тот недоумённо заморгал бесцветными ресницами, потом неуклюже сел, натянул ботинки.

— Скажите, Виктор Борисович, а почему вы не упомянули про эту вспышку и жужжание, когда рассказывали о том, что произошло в парке?

Тот с изумлением посмотрел на Зиновия.

— Какую вспышку?

— Ну, вспышку, жужжание, после которого вы отключились.

— Да не было никакой вспышки, — растерянно ответил лейтенант.

— Спасибо, Сергеев, вы можете идти, — вмешался Фомин.

— Ну, что скажешь? — спросил он у Зиновия, когда за Сергеевым закрылась дверь. — Он не врёт?