Седьмой от Адама

— Лишних лет, мой юный друг, не бывает. И вы в этом довольно скоро убедитесь, — мазинский собеседник противно хихикнул. — Как у вас со здоровьем? Печень не беспокоит? А то вы ведь злоупотребляете дешёвым спиртным, Михаил Александрович, так, словно у вас есть возможность оставить ваше изношенное тельце и переселиться в другое — помоложе и поздоровее.

— А зачем вам икона? — перевёл на другое неприятный разговор Мазин. — Хотите встроить её в аппарат и стать святым? — и тут уже он, передразнивая собеседника, мелко хихикнул.

— Макс, не лезьте в то, в чём ничего не понимаете, — грубо ответил его собеседник. — В старой доске есть энергетика, мощная энергетика, а как направить эту энергию — зависит от умения направляющего. Вы же на примере своей страны знаете, что одну и ту же силу можно направить и на что угодно, и на кого угодно. Важно только правильно ей манипулировать.

— Ну так направьте! Сделайте, наконец, ещё одну точно такую же камеру! Такой же «Гимел». Ведь раздобыть сейчас нужные доски проще, чем это было сто пятьдесят лет назад. Вы же чем-то занимаетесь там у себя в подвале?

— Чёрт вас подери, Макс. Мне трудно называть вас Мазиным. Язык не поворачивается. Он-то умнее вас оказался. Потому он там, а вы здесь. Он не задал бы подобный вопрос. Я же объяснял вам не раз. Каждая камера — результат сотни экспериментов и случайного, я подчёркиваю, случайного стечения обстоятельств. Вот почему невозможно точно предсказать заранее, какими свойствами она будет обладать. Каждая камера уникальна, и повторить её, сделать, как вы выразились, «точно такую же» — невозможно! Да и найти нужное дерево не так просто, как вам кажется. Где вы сейчас и в этой стране раздобудете доски секвойи или тополя осинообразного из той восьмидесятитысячелетней рощи, из которых я сделал «Гимел»? Их и там-то, в Америке, не найти, но там можно попытаться, хоть нелегально, хоть рискуя, но постараться получить их, а как дотянуться к ним отсюда, из этой закрытой, как клетка в зоопарке, страны? И, кстати, вполне возможно, что есть ещё одно препятствие, и я о нём только недавно подумал. Ведь не исключено, что для того чтобы каббалистический смысл буквы сработал, её можно использовать только один раз, а тогда получается, что создать такую же камеру второй раз нельзя! Или возможно, если какая-то камера, как, к примеру, «Нун», которую искрошил ваш приятель, разрушена — тогда, вероятно, я и смогу создать такую же. Но нужная мне камера наверняка цела, и получается, что я вообще в ловушке, из которой не выскочить!

— Вы всё только о себе, — пискнул Мазин. — А я что, не в ловушке?

— Вы? Вы ещё осмеливаетесь подавать голос? Вы сами создали эту ситуацию, чёрт вас подери! Если бы не ваша жадность и глупость, то ничего бы не случилось! Если бы не вы, то камера была бы у меня в руках! Так что вы лучше помалкивайте, поменьше задавайте вопросов и делайте то, что я вам говорю, если хотите когда-нибудь выбраться из этой западни. Почему вы до сих пор не выполнили моё поручение?

— Побойтесь бога, Енох! Вы считаете, что так просто подобраться к этому объекту? Я занимаюсь этим. Я уже почти нашёл людей, с которыми можно договариваться, и сейчас это вопрос только времени и денег.

— Макс, я уже говорил вам, что не надо при мне употреблять подобные выражения. У меня свои отношения с вашим богом, и я не боюсь его. Так что взывать ко мне с этим — бесполезно. Кроме того, я просил не называть меня Енохом. Вы знаете, как меня здесь зовут. И, наконец, о моём поручении. Вы что, не понимаете, что именно времени у нас нет? Деньги — не проблема! Я уже дал вам немало и дам ещё, когда увижу хоть какой-то результат, но время… время уходит! У моего нынешнего тела обнаружилась парочка наследственных заболеваний — мне нужно другое! Да и вы, мой незадачливый компаньон, не молодеете. А без меня вы обречены. Вы так и сгниёте здесь, в этой стране, в этой бане, потому что больше вас никуда не возьмут — кому вы тут нужны с вашей психиатрией и тем более с психоанализом. Будете влачить нищенское существование, пока не сдохнете. Шевелитесь, Макс, поторапливайтесь. И держитесь за меня — другого шанса вырваться отсюда и, возможно, продлить свою жизнь у вас не будет.

— Это у вас деньги не проблема, — проныл расстроенный Мазин. — Уж не знаю, где вы их берёте. А я за них сижу в этой вонючей бане, среди всего этого жлобья.

— А вы хотели, чтобы я вас содержал? Вы мне кто? Да и не только из-за них вы тут находитесь. В этой стране нужно обязательно где-то работать или, по крайней мере, числиться на работе, а то ведь загремите в лагерь, любезный Михаил Александрович, как тунеядец. Я вот честный труженик сферы бытовых услуг, и вам бы спасибо мне сказать надо за то, что вас сюда пристроил, а не жаловаться.