Седьмой круг Зандра

— Плоская, — вынес свой вердикт Цунюк.

— Зато гибкая, — вставил Штыпя. — Такие бывают исключительными затейницами.

Арти тоже бросил взгляд на черноволосую Эльзу, оценил ещё не увядшую, смазливую мордашку, стройность фигуры — на самом деле именно такие ему и нравились, — затем приметил отсутствие двух зубов справа, вздохнул и отвернулся.

И замолчал, погрузившись в воспоминания, вызванные дурацким вопросом Кролика: «Чего тебе больше всего не хватает?»

Да много чего! И охота ему было начать расспросы именно сейчас?

Каждое поселение Зандра жило по своим законам. Или по законам области, которой подчинялось и лидеру которой платило налоги. Но чаще — очень-очень часто, практически всегда, — столица диктовала территориям основополагающие правила: с этими дружим, с этими — нет, этих пускаем, этих — нет, и в том же роде, оставляя регулирование повседневности на усмотрение общины. А фермеры — народ суровый, фермеры с неприятностями сталкивались чаще «столичных», для них даже кража старых сапог могла обернуться гибелью, поэтому на некоторых окраинах вешали за такие провинности, которые в столице называли мелким хулиганством.

И, естественно, законы менялись от территории к территории. Где-то допускались серьёзные вольности, причём иногда до такой степени, что город начинал напоминать заправский аттракцион; а иногда уставшие от вседозволенности Зандра люди голосовали за настолько пуританские нравы, что женщины в обязательном порядке закрывали лица, а на улицах общались исключительно шёпотом.

Зандр многолик.

И Остополь ничем особенным на его каменной физиономии не выделялся. За порядком в нём следили, но гайки не закручивали, позволяя уставшим от тяжёлой жизни людям слегка расслабляться: бары, в которых подавали не только спиртное, но и лёгкие наркотики; игорные заведения, исправно платящие в казну налоги; а на окраинах — пара публичных домов. И в одном из них, в том, из западных окон которого можно было наблюдать за вставшими на ночлег мегатраками, гулял Банкир. Таковы были правила: если позволяли обстоятельства, баши устраивал своим людям полноценный отдых, оплачивая все их прихоти. Не всем сразу, разумеется — оставлять машины без присмотра никто не рисковал, — но добрая треть ремов развлекалась в «Моне Лизе» на полную катушку, не отказывая себе ни в выпивке, ни в общении, для которого в спешном порядке были рекрутированы работницы конкурирующего дома «Подвижные Подружки».

— За нашего Банкира!

— За Банкира!

Тост звучал уже седьмой или одиннадцатый раз, но Цунюк не забыл встать из-за стола, приветственно поднять стакан с пойлом и с важным видом кивнуть. Знаки уважения его бодрили, напоминали о высоком положении и приводили в хорошее расположение духа.

— Лучший баши Зандра!

— Ура!

Ремы орали, девочки визжали, кто-то нюхал розу, кто-то отдавал предпочтение крепкому местному самогону, другими словами, всё шло как положено. И только внимательный взгляд… только очень внимательный взгляд мог бы определить, что гуляют в «Моне Лизе» какие-то странные ремы — все до одного крупные, а если не крупные, то крепкие, а если не крепкие, то с повадками опытных бойцов. И все — при оружии. И пусть Агроном разрешал чужакам проносить в Остополь только короткостволы, все знали, что серьёзные ребята опасны и с одними пистолетами.

В общем, если бы кто по-настоящему заинтересовался происходящим, то без труда определил бы, что Кролик привёл на традиционный отдых почти всю свою охрану.

Это не запрещалось, однако выглядело подозрительно.

— Что будешь делать с ЗСК? — выбрав подходящий момент, осведомился Штыпя. Он служил главным механиком каравана и славился фанатичной страстью ко всем устройствам сложнее выкидного ножа.

— Разве нам его уже отдали? — осведомился вынырнувший из задумчивости Арти.

— Не лезь не в своё дело!

— Заткнись!

— Отдадут, — спокойно произнёс Кролик, остановив разгорающийся скандал: главный механик и главный охранник недолюбливали друг друга.

— Я не понимаю, почему Агроном и Кочерга не вздёрнули этого мерзкого падальщика, — сказала Сильвия, капризно надув губки. — Он приносит только горе.

Пышные формы Сильвии произвели на Цунюка настолько сильное впечатление, что он усадил искусственную блондинку рядом, но никак не ожидал, что она влезет в разговор. Впрочем, он уже достаточно выпил, пребывал в благодушном настроении и не собирался затевать ссору с продажной девкой.

— Никто не понимает, лапочка, никто. Но я даю слово, что скоро Флегетона вздёрнут.

— Правда?

— Vox populi vox Dei.

— Чья идея?

— Не обращай внимания, лапочка.

— Идея ваксы?

— Представляю, как тебе тяжело, — хмыкнул подвинувшийся ближе Штыпя.

— Что может быть тяжелого? — удивился Кролик. — Я ведь с ней не живу. Я её трахаю. А почему ты заговорил о ЗСК?

— Дашь мне в нём покопаться?

— Тебе интересно?

— Ещё как!