Седьмой круг ада

– Насчет подсказки Врангелю – это ты правильно придумал. Но послушай… Если у контрразведки такая крупная игра пошла, то они и без объявлений в газетах Уварова прикончить могут. Втихую. И все следы заметут.

– Это, положим, у контрразведки не получится, – жестко прищурившись, сказал Сазонов. – Во всяком случае, мы должны ей дать знать, что тоже посвящены в эту игру.

Епископ Вениамин служил обедню в честь великого праздника – Благовещения Пресвятой Богородицы. Под сумеречными сводами торжественно звучал хор. Горели свечи. Пахло ладаном…

На паперти, залитой ярким солнцем, толпились нищие. Возле соборной ограды стоял, отсвечивая лаком, экипаж на дутых шинах. Над ним на акациях гроздьями висели вездесущие севастопольские мальчишки: ждали завершения богослужения, чтобы посмотреть на епископа. На Соборной площади и прилегающих к ней улицах – тоже человеческий муравейник.

Семен Красильников и Василий Воробьев с трудом пробрались сквозь водоворот пестро одетой уличной толпы, очутились возле экипажа.

– Владыка еще правит? – спросил Красильников у тощенькой старушки, чистенькой, с румяными щечками.

– Заканчивает обедню, – сказала старушка и объяснила: – Слышите, уже «Спаси, Господи, люди твоя» поют, значится, скоро выйдет.

И правда, еще даже не успел смолкнуть хор, как из собора повалила толпа. Потом люди потеснились в стороны, пропуская епископа. Он вышел в сопровождении двух послушников в торжественном своем одеянии, с панагией на груди, сияющей на солнце драгоценными камнями.

– Иди! – подтолкнул Красильников Василия, и тот ринулся к дверце экипажа.

– Ваше преосвященство! Позвольте передать! – Василий оказался буквально рядом с епископом и, смиренно склонив голову, протянул к нему руку со свернутым трубочкой письмом.

Епископ, мельком взглянув на Воробьева, сел в экипаж.

– Прошение? – поправив рясу, наконец спросил он.

– Нет, ваше преосвященство!

– Что же?

– Особой важности письмо!

Епископ улыбнулся в бороду: ему чем-то понравился этот настойчивый прихожанин.

– Отдай в канцелярию! Скажешь, что я велел принять.

– Никак нельзя… – начал Василий, но, увидев, что кучер уже подобрал вожжи, с отчаянной решимостью крикнул: – Жалеть будете, ваше преосвященство!

Епископ удивленно посмотрел на Василия Воробьева и приказал кучеру:

– Пошел!

Породистые кони с места взяли рысью. Василий и Красильников разочарованно смотрели вслед быстро катившему по улице экипажу.

– Ну и что теперь? – спросил Воробьев, пряча письмо в карман пиджака. – Может, и впрямь в канцелярию?

– Когда они там прочтут его? И решат отдать преосвященному или выбросят в корзину для мусора?! – Красильников отрицательно покачал головой. – Нет, сейчас мы уже не можем зависеть от случая. Нет времени!

Красильников направился к свободной пролетке. Вслед за ним уселся и Воробьев. Кучер тронул пролетку:

– Куда?

– Пока – прямо, – сказал Красильников.

Тарахтели по булыжникам мостовой колеса, поскрипывая, покачивалась пролетка. Красильников прикидывал: на маяк ехать смысла не было. Может быть, пойти к Бондаренко? Но он предупредил, что обращаться к нему можно лишь в самом крайнем случае. Крайний ли это случай? Не лучше ли завернуть к Наташе и вместе обсудить создавшуюся ситуацию?

– На Корабелку, – сказал Красильников, и кучер хлестко взмахнул кнутом. Василий вздохнул: такие траты были не по нему.

Наташу они застали дома не одну. В комнате сидел еще крепкий, широкий в кости мужчина, горбоносый, с черными вьющимися волосами.

– Входите, входите! – увидев, что при виде незнакомца Красильников замешкался у входа, сказала Наташа. – Я давно хотела представить… Это Митя. Во-первых, он – мой старый товарищ! Во-вторых, он – друг Павла Кольцова, они вместе учились в гимназии. И в-третьих…

– Разве недостаточно «во-вторых»? – едва заметно улыбнулся Красильников и внимательно оглядел Наташиного гостя.

– Нет-нет, в-третьих… это очень важно… Митя состоит в подпольной группе, они решили казнить генерала Слащова… Но об этом лучше пусть он сам расскажет!

Знакомясь, приятель Наташи назвал свою фамилию:

– Ставраки!

Красильников назвался Красновым, Воробьев – Птичкиным. Они перемолвились с Наташиным гостем ничего не значащими фразами о погоде, о ценах на базаре, о последних новостях и слухах – и затем наступила тишина, которую уже не могла, как ни старалась, разрядить Наташа.

Митя наконец понял, что виновником этой затянувшейся унылой паузы является он, и торопливо засобирался:

– Я, пожалуй, пойду? – спросил он, переводя взгляд с Наташи на Воробьева и остановив его на Красильникове, признавая в нем главного.

– Да-да, – кивнул Красильников и успокаивающе добавил: – Мы еще встретимся. Вполне возможно, что очень скоро. В ближайшие же дни. Наташа знает, как вас найти?

– Да, конечно.

Митя вышел из комнаты, быстро пересек дворик. Уже выходя из калитки, не выдержал и обернулся.

– Ты уверена, что он нам не опасен? Чем он занимается, кто он? – холодно спросил Красильников.