Седьмой круг ада

– Всегда ценил деловых и серьезных людей. Равно как и уважение к себе. Со мной решил побеседовать не кто-нибудь, а сам председатель Чека! – ответил Казаков с иронией.

– Юродствовать-то не следовало бы, Евгений Александрович, – произнес Отто. – Говорите об уважении, а сами…

– Я и говорю: уважение должно быть обоюдным. А то прислали… мальчишку! Сазонов, кажется! Он, конечно, надежды подает немалые и далеко на вашем поприще продвинуться может… Голову мне, признаться, заморочил. Но ненадолго.

Невесело было Комарову слышать это. Ладно, пусть генерал и дальше смеется, если из этого можно извлечь какой-то прок. Расшифровав Сазонова, Казаков направил чекистов по ложному следу. Ну что ж! По крайней мере, из этого следует хотя бы одно: старик знает правду. Знает! Вот только захочет ли ее открыть?

– В чем же мы ошиблись? – спросил Комаров.

– Извольте, в этом тайны теперь нет. Человек, опередивший вашего Сазонова, предупредил, что в Петроград послан еще и подпоручик граф Уваров. А пришел этот… Сазонов. Сначала подумал, что если ко мне отправлены два посланца, то может быть и третий: барон Петр Николаевич всегда отличался предусмотрительностью. Тем более собственноручная записка! Это, знаете ли, козырь из крупных… Я в Сазонова почти уверовал. И если решил проверить, то больше так, для порядка. И тут – полнейший конфуз! – Генерал залился дребезжащим, тонким смехом.

– Что за конфуз? – терпеливо спросил Комаров.

– Да ведь я у вас все еще женатым человеком, наверное, числюсь… Сам, помню, Эдуарду Морицевичу в восемнадцатом это на допросах показывал. Но год назад супруга моя выехала из Петрограда. После долгих передряг добралась до Крыма, где заболела и скончалась. Об этом мне сообщил при случае Татищев, добрый мой приятель. И вдруг этот ваш Сазонов передает привет от князя мне и… моей покойной супруге, царство ей небесное! – Казаков перекрестился. – И понял я, что граф Уваров находится у вас, а Сазонов…

– Да, непростительная оплошность, – сказал Комаров. – Что ж, на ошибках учатся. Но я, Евгений Александрович, о другом хотел спросить. Где сейчас баронесса Врангель?

– Со старухой воевать собрались? Или в заложницы?

– Баронессу мы разыскиваем, чтобы обеспечить ей безопасность, – сказал Комаров.

– Ой ли? – Генерал с укором посмотрел на них. – Ну зачем, господа! Если баронессе Марии Дмитриевне и приходится от кого-то скрываться, так только от вас. Слава богу, теперь она в надежных руках, о ней побеспокоятся. А посему предлагаю данную тему закрыть и больше к ней не возвращаться.

Он опустил голову, задумался. А когда опять поднял глаза, перед чекистами был уже совсем другой, чем в начале разговора, человек – без тени насмешливости или самолюбования, преисполненный того величественного спокойствия, которое приходит к старым людям, знающим, что жизнь прожита не зря, и готовым к смерти, как бы ни была она близка.

– Нет, Евгений Александрович, не можем мы принять ваше предложение, – сказал Комаров. – Баронессе грозит смертельная опасность. Сейчас я объясню, откуда такая уверенность. И если вы даже после этого будете упорствовать, смерть баронессы ляжет на вашу совесть.

– Я вас слушаю, – безразлично сказал Казаков.

– Но прежде один вопрос, на который, в общем-то, и отвечать не надо: достаточно простого подтверждения моих слов. – Сделав паузу, Комаров подождал, когда генерал слабо, едва заметно кивнет, и спросил: – Тот, кто пришел к вам раньше Сазонова – я не спрашиваю сейчас, что это за человек, – он пришел к вам без каких-либо полномочий от барона Врангеля?

– Подтверждаю, – устало ответил Казаков. – Впрочем, нет! Он пришел с запиской от капитана Селезнева из контрразведки. Я знаю капитана, он давно работает с Татищевым.

– Боюсь, что именно в ней, в контрразведке, и кроется корень зла! – сказал Комаров. – Ветер дует со стороны того ведомства. Впрочем, пока это только предположение. А окончательные выводы сделаете вы, Евгений Александрович. Дело в том, что инициатива вывезти баронессу из Петрограда исходит непосредственно от Врангеля. Граф Уваров – он действительно находится у нас – личный посланец барона. Если вам понадобятся какие-либо объяснения от него, вы их тут же получите. Но это не все. Уваров – не первый посланец Врангеля. Сколько их было, откровенно говоря, не знаю. Но существование еще по крайней мере одного подтвержу вам документально. – Он повернулся к Отто: – Эдуард Морицевич, введите генерала в курс дела…

Выслушав рассказ Отто о замерзшем человеке с запиской Врангеля в сапоге, внимательно изучив записку и запротоколированные показания красноармейцев, Казаков сказал:

– В этом вы меня убедили. – Пожевав губами, добавил: – Не исключаю, что бедняга шел за помощью именно ко мне… Но что из этого может следовать?

– Выводы, как мы договаривались, будете делать вы, – сказал Комаров. – Так вот, не кажется ли вам странным то обстоятельство, что у двух одновременно или почти одновременно направляемых в Петроград людей не одинаковые полномочия? Что мешало Врангелю снабдить запиской к вам и второго посланца?