Седьмая

Утихомирила магические потоки, поднялась за Степаном на второй этаж. Ковыляла на своих каблуках – клянусь, завтра надену кроссовки! – чувствуя, как подрагивают от напряжения усталые икры. Поглядывала на широкую спину оборотня, думая…

Что за ерунда со мной только что произошла?! Мне ведь он совершенно, ну ни капельки не нравился!

Тут Степан толкнул обшарпанную дверь с покосившейся цифрой «7», и мы попали в затхлую, пропахшую влажными старыми вещами квартиру. На входе висели тяжелые, грязные спецовки, под которыми стоял кривой ряд заляпанных краской мужских ботинок. С кухни тянуло застарелым запахом немытой посуды.

По грязным полам к нам спешил долговязый рыжеволосый оборотень.

– Там они! – поздоровавшись, взглянул на меня с любопытством, но ни кланяться, ни называть меня «госпожой» не стал, хорошая собачка! Вместо этого кивнул в сторону двери, забитой фанерой вместо декоративного стекла посредине. – Один вроде бы из Молдавии, работает в Эн..ске по контракту. Северный Мост строит.

Про мост я слышала – большие деньги на очередной пафосный проект. Хотя, если не разворуют, должно выйти красиво.

– Второй тоже из строителей, но все больше молчит… Третий ихний пропал аккурат два дня назад, – продолжал оборотень. – С тех пор они его больше не видели.

– И не увидят, – отозвалась я. Потому что уже труп. – Можно мне… взглянуть?!

– Ликусь, – начал Степан встревоженно, – ты только поосторожнее!

– Поверь мне, я буду очень-очень осторожна! – фыркнув, сообщила нахальному оборотню, затем шагнула в комнату с облезлыми коричневыми обоями.

…Двое, на запястьях пластиковые сцепки. Один прицеплен к проржавевшей батарее, сидит на голом полу. Второй – к деревянной ручке единственного, грязного до жути кресла, давно уже потерявшего свой цвет. «Заботливый» оборотень все же включил пленникам старенький телевизор, выбрав канал с очередной серией бесконечного эпоса «Ментовских Войн».

На подоконнике гундосил старенький радиоаппарат.

Мужчины, оба лет так под сорок, один темноволосый, чуть более смугловатый, чем местные, а второй – белобрысый и наглый, – увидев нас, запротестовали, перекрикивая «Ментов» и музыку, требуя сейчас же их отпустить.

– Тише! – приказал им Степан.

Я тут уже окунулась в магические потоки, настраиваясь на работу. Старенький телевизор пошел волнами, радио зашипело рассерженной кошкой. Степан взглянул на оборотня, и тот понятливо выключил забастовавшую технику.

Подошла к первому, тому, что возле батареи. Опустилась перед ним на корточки, из-за чего темноволосый шмыгнул носом, отодвигаясь от меня – хрупкой по сравнению с ним, в неподобающем случаю желтом платье – как можно дальше. Настолько, насколько позволял пластиковый браслет. Похоже, интуитивно почувствовал ведьму.

– Смотри мне в глаза, – приказала ему. – Как тебя зовут?

– М… Матей, – запинаясь, произнес он. – Я… Я ничего не знаю!

И вновь забормотал, затвердил, что ничего, ничего не понимает! Ничего не делал и ни в чем не виноват. У него семья, дети, и он приехал сюда… Деньги! Ему очень нужны деньги, поэтому он работает на стройке как проклятый. С утра до вечера, и все, все до последней копейки посылает на родину, своей семье.

– Этот ни к чему не причастен, – покачав головой, сказала стоявшему за моей спиной Степану. – Отпусти его! Обычный человек, есть чуток Дара, но на Десятое посвящение не тянет. Он ничего не видел и не знает. Все эти дни ходил на работу, затем сидел дома.

Подошла ко второму. Долговязый оборотень ловко подсунул мне стул, и я опустилась возле замершего в кресле белобрысого.

– Как тебя зовут?

Этот был задиристый и жутко перепуганный.

– Пошла ты!.. – процедил сквозь зубы.

Оборотни дернулись. Зря, я и сама справлюсь!

– Значит, Пошлаты… Хорошее имя! – усмехнулась, уставившись мужчине в глаза, заставляя, словно магнит, не отводить взгляд от моих. – Смотреть на меня!..

Этот тоже обычный человек, которого я могла бы прочитать, словно детскую книгу. «Могла бы» – хорошее выражение, но, как оказалось, не в этом случае. Когда я попыталась заглянуть в его прошлое, удостовериться, не причастен ли он… На выбор – к ограблению, исчезновению Стаса или нападению на Херберта, или еще к чему, о чем я пока не знала, лицо его изменилось, словно внутри некто невидимый переключил каналы.

Белобрысый стал более спокойным, чуть ли не благообразным.

Зато его светлые, почти прозрачные глаза за секунду потемнели, будто бы налились кровью. Миг – и на меня смотрел совершенно другой человек.

«Опасность!» – взвыл внутренний голос, и я, не мешкая, ударила по мужчине ментальной волной. Потому что уже почувствовала тот самый барьер, за который, как и у псковских девочек, кто-то заботливо упрятал часть его души.

Почти удалось. Почти пробила… Еще, еще немного! Все же проломала солидную дыру, пытаясь вытащить на свет хозяина. Понять, кто он такой и какое право имеет… хозяйничать в моем городе! И сразу же – ответный удар такой силы, что моя защита натужно крякнула. И я подумала… Самое страшное – потерять часть себя, часть своей души, лишиться воли, став послушной игрушкой в руках колдуна.