Седьмая пещера Кумрана

Появилось несколько пожарных машин, полиция и «скорая помощь», вслед за ними — вертолет спасателей. Пожарные залили все пеной, погасив небольшие очаги пламени и охладив бывшую заправочную станцию. Кто-то выключил рокочущий двигатель бензовоза, и начались страшные поиски останков водителя и служащего заправки. Донне и Рубену дали подышать кислородом. Вертолет забрал Лорела и Харди в ожоговый центр больницы Хатт, и движение на шоссе восстановилось.

Рубен и Донна решили отложить поход к психологу. Боялись, что он только усилит страх за будущее.

Дав показания полиции и заверив их, что он в состоянии вести автомобиль, Рубен принял чашку крепкого чая с уймой сахара от владельца местного кафе, у которого они еще и освежились в ванной. Затем поплелся вместе с Донной обратно в побитую, черную от копоти машину.

Они медленно ехали до Келбурна и молчали всю дорогу. У Рубена горели руки, боль помогала сосредоточиться на вождении, а не на событиях часа.

— Что еще с нами будет? — нарушила тишину Донна, когда они подъезжали к Веллингтону. Не дожидаясь ответа, она положила голову отцу на плечо и заснула.

Все-таки удался день скрепления родственных уз.

ГЛАВА 30 ПОСЛЕ ВЗРЫВА

Рубен с Донной неуверенно вошли домой под трезвон телефона. Несмотря на включенную на полную мощность печку в побитом автомобиле, они тряслись от запоздалого шока и страха перед тем, что произойдет дальше. Вдруг кто-то поджидает у двери, чтобы наброситься? Если так, то Рубен сомневался, что сумеет дать отпор. Вдруг кто-то звонит с угрозами?

— В чем дело? Он не кусается, — рявкнула Донна, оттолкнула Рубена и схватила трубку.

Звонила ее подружка Эмма:

— Донна, ты как? Нормально? Ты молодец. Просто фантастика. Я так тобой горжусь. Ты выглядела так круто, а потом — так странно. Только подумать, моя подруга — героиня. Ух ты. Офигеть. Как тебе удалось? Я про то, как ты с отцом кинулась в огонь спасать того типа.

Слушая радостную болтовню Эммы, Донна потихоньку успокаивалась.

— О чем ты?

Донна не понимала, откуда Эмма знает, что они с отцом пережили.

— То есть ты не в курсе.

— В курсе чего, Эм?

Когда она скажет толком?

— Вас показывали в новостях несколько минут назад. Какой-то турист снимал на камеру главную улицу, когда взорвалась станция. Его пленку и показали. Кошмар. Ужасный изрыв и гигантский огненный шар, повсюду осколки — прямо как в кино! Видно было прекрасно, хоть камера сильно тряслась. Турист заснял все, но в студии кое-что вырезали, сказали, что показывать тело слишком страшно. Правда, страшно?

— Да. Слушай, стыд-то какой…

— А потом твой папа дернул дверь горящей машины, и ты помогла ему спасти человека, лежавшего без сознания. Вы правда кинулись в самое пекло? Или просто снимали под таким углом? В новостях передали, что те двое выжили, но три человека скончались. Черт, Донна, ты — знаменитость. С тобой столько всего случается. А со мной — совсем ничего. Ты такая счастливая.

Донна передернулась, но выдавила слабую улыбку — надо же, ее считают счастливой, когда ее жизнь перевернулась вверх тормашками, она постоянно ждет очередного несчастья и боится киллеров.

Она вдруг напряглась, услышав стук в переднюю дверь, отозвавшийся мрачным эхом по всему дому. Кто там? Друг, враг или посторонний? Нервы у нее были на пределе. Еще одно потрясение — и она точно сломается.

— Эй, пап, в дверь стучат, — крикнула Донна, прикрыв трубку рукой, и замерла, гадая, кто же там, а Эмма все превозносила свою суперподругу.

На пороге стояла Анна с букетом цветов.

— На вас столько всего свалилось. Вы такие отважные. Какой кошмар. Я видела по телевизору, что с вами произошло. Не думала застать вас дома. Помочь вам? Я приготовлю поесть.

Рубен со вздохом кивнул, радуясь, что это всего лишь Анна. Он слишком вымотался и перенервничал, чтобы сопротивляться.

Прикончив наскоро приготовленный омлет и ответив на звонки друзей и репортеров, которые желали взять интервью у команды спасателей — дочери и отца, — Донна ушла наверх, приняла душ и заснула через несколько минут. Потом она кричала во сне, заново переживая события дня, видела, как сгорает дотла, пытаясь вытащить отца из горящей машины. Рубена мучили похожие видения.

Психологические травмы заживают годами. Чудовищные образы насильственной смерти преследуют очевидцев до конца дней. Следующие несколько недель отец с дочерью удивлялись, сколько повседневных запахов, которые они редко замечали, возрождает болезненные воспоминания о жуткой вони горящей человеческой плоти.

Пересказывая взрыв на заправке, Донна всегда упоминала о потрескивающем юристе, который лежал у горящих останков былого символа успеха и предмета гордости. Слушатели всегда приходили в ужас — и возбуждение. Но Донна никогда не описывала запах. Его она упорно пыталась забыть.

— Наверное, ты очень гордишься дочерью, — сказала Анна, когда они убирали со стола. — Но ты ведь беспокоился, когда она взяла и кинулась в огонь.