Седьмая печать

– А мы «мировую» не пили, чтобы тыкать, – длинный язык кореллианца молол сам по себе, пока Соло лихорадочно соображал, что происходит. Чубакка прорычал, что Хан – идиот и не видит очевидного, но мужчина вновь отмахнулся от напарника.

– Вообще-то, пили, – ситх даже бровью не повел, – и неоднократно.

Чубакка зарычал, дергаясь в невидимой хватке. Старкиллер перевел на него холодный взгляд янтарных, с алыми прожилками, глаз.

– Полностью согласен. Иногда он просто невыносим.

– Чуи! – оскорбленно повернул голову Соло. Вуки насмешливо оскалился. Хан повернулся к ситху.

– И когда это мы пили? Я что-то такого не… – Хан замолчал, потрясенно распахнув глаза, – припомню…

Он смотрел, не слыша комментариев напарника, не чувствуя ничего, кроме дикого ужаса и такой же дикой радости. Неожиданно давление Силы исчезло, кореллианец вновь обрел контроль над своим телом, рядом заворочался довольный Чубакка, но Соло только и мог, что смотреть, беспомощно шевеля губами, а по щекам, заросшим полуседой щетиной, текли слезы.

– Как же так… – бормотал Соло, – как же так…

– Здравствуй еще раз, друг мой, – попытался улыбнуться сидящий напротив, – я рад, что успел.

– Здравствуй, Малыш, – потрясенно прошептал Хан. – Ты… как? Как же так, Малыш… Как же так…

Это было словно удар в самое сердце. Видеть своего давно мертвого друга, практически брата, снова. Видеть его живым. Видеть его таким… Изменившимся до неузнаваемости.

Когда Хан впервые встретил Люка Скайуокера, тот выглядел сущим ребенком: солнечный, щедрый, веселый, с небесно-голубыми чистыми глазами. Кореллианец отлично понимал, что парнишка не настолько прост и наивен, как кажется на первый взгляд – в конце концов, он родом с Татуина, этой жуткой криминальной помойки, – но Хан не мог отказать себе в удовольствии называть его Малышом. Что поделать, эта милая мордашка… Все встреченные по пути особи женского пола умилялись и мечтали Люка потискать. Как минимум.

Время шло, солнечный ребенок взрослел. Он становился сильнее, походя на сейбер: такой же горячий, обжигающий, освещающий путь и безжалостно устраняющий препятствия на этом пути. Миловидное лицо стало жестче, глаза превратились в отражения бездонного неба – теперь в них пряталась целая вселенная.

Хан гордился тем, что Скайуокер – его друг. Такой, который ближе и вернее родни. Он без колебаний доверял ему свою жизнь и свой звездолет, одновременно с грустью отмечая, как мишень на спине парня с каждым днем все больше увеличивается в размерах.

А потом был этот чертов Беспин. Люка что-то ударило, что-то, что практически согнуло его. Хан видел трещины, разбегающиеся по его другу, словно по скале, в которую ударил метеорит. Хан не знал, чем помочь. Скайуокер выстоял. Он оправился от удара и нашел в себе новые силы. И когда настал момент – отправился прямо в когти Вейдеру, не колеблясь.

Соло смотрел в ужасе, не понимая, как Люк может так поступать, и практически ощущал невыносимый жар его присутствия. Сила… не Сила… Кореллианцу было плевать: его друг превращался в непонятно кого. Окончательно эта метаморфоза завершилась после возвращения со Звезды Смерти. Хан просто не верил себе – фермер стал настоящим воином, звездой, состоящей из раскаленной плазмы.

Именно поэтому он с презрением фыркнул в ответ на распространяемую верхушкой Альянса ложь: не мог этот светоч просто так свалить непонятно куда. Люк был борцом по натуре, и сидеть в болоте непонятно где – нет, это не для него. Пустые глаза Леи ясно позволили понять все остальное – Люк погиб.

Хан тогда напился совершенно кошмарно. Окончательно уйти в запой не дала мысль о том, что необходимо позаботиться о Лее, почерневшей от горя. И Соло отбросил от себя то глубинное понимание, что никогда больше не увидит Скайуокера, превратившегося на его глазах из бесшабашного мальчишки в мужчину. Слишком больно было об этом думать. И слишком опасно. Поэтому он молчал потом, как и Лея, как Ведж Антиллес… Ряды видевших последнего джедая, сотрудничавших с ним, встречавших его лично, редели на глазах, пока не остались считанные единицы.

Тот, кто сидел напротив, был ожившим кошмаром. Никакого света и тепла, лишь Тьма и промораживающий до костей космический холод. Синева глаз выцвела, налившись кровью, смешанной с магмой. Гладко выбритое, чистое лицо, без шрама от удара вампы на Хоте – рану тогда пришлось зашивать наживо. Он сидел неподвижно, словно хищник в засаде, заставляя дрожать от исходящей от него явной опасности. Это был не Люк.

Или это был Люк, но…

– Малыш, – разбитые губы Хана шевелились с трудом, – ты словно из ада вернулся.

– Так и есть, Хан, – спокойно констатировал свершившийся факт мужчина.

– Я… – кореллианец вздохнул, потирая лицо ладонью, – я…

– Прости, друг мой, – неожиданно в руки Соло и Чуи ткнулись фляги с водой. – Я забыл, что люди хрупкие.

Когда до Хана дошел смысл фразы, его волосы встали дыбом.

– Отдыхайте, – Люк… Старкиллер, встал, направляясь в рубку, – я обо всем позабочусь.