Читаем Сделано в Японии полностью

Сделано в Японии

— В каком смысле?

— Машин рядом не было?

— Нет. Ни справа, ни слева машин не было. Рядом стояла только «дайхацу» Като.

— А это что за следы? — Я указал на четыре невнятных черноватых следа широкого протектора в десяти сантиметрах от остатков контура покойного рыбака.

— Эти следы утром уже были, — ответил Сома. — Эксперты все сфотографировали, все пробы сняли, так что к вечеру результаты по этим колесам будут.

— А линейка где лежала?

— Вот здесь. — Сома указал на меловой значок совсем неподалеку от места финального падения на асфальт несчастного рыбака. — Фотографии все имеются. Сейчас в управлении посмотрим.

— Опрос жильцов проводили? — Я окинул взглядом ряды окон и балконов по обе стороны улицы.

— Так точно, — отозвался Сома.

— Протоколы есть?

— Есть. Опросы закончили к десяти утра, так что делопроизводители, я думаю, уже все отпечатали.

— И никто ничего не слышал, конечно?

— Насколько я знаю, нет. Но я тут был не до конца. Меня Ивахара-сан послал в порт на суда выяснять наличие членов экипажей.

— Так вы на российские суда сразу пошли? Ведь вы же решили сначала, что это американец.

— Так точно, — согласился со мной Сома.-только не мы решили, а Симадзаки-сан из Саппоро так решил. Поэтому пока от полковника Нисио не поступило указание на то, что жертва — русский, мы на суда не ходили. Потом уже только…

— Ладно, все ясно! Поехали в управление!

Отарское управление полиции среди нас — объект для кого белой, для кого черной зависти. Когда три года назад из Токио пришли сначала команда на фундаментальную реконструкцию здания городского управления, а за ней — и бюджетные деньги на оплату подрядных работ по этой, честно говоря, назревшей уже лет двадцать назад основательной реконструкции — реставрации, почти все мы в Саппоро начали ехидничать над отарскими по поводу того, что им теперь придется ютиться во временном двухэтажном модуле близ порта. Как мы и предполагали, работать в этом огромном, практически неотапливаемом и потому превращавшемся три зимы подряд в камеру пыток здании было несладко. Зато в конечном счете в прошлом декабре реконструкция была закончена, и эту зиму отарские ребята по-буржуйски отогревались в шикарном четырехэтажном особняке из стекла, бетона и электроприборов. Конечно, нам, работникам центрального управления, для которых на народные денежки воздвигли в Саппоро элегантный небоскреб, было грех жаловаться (мы и в старом здании зимой особо не мерзли), но вот парней из отличающихся зимой сибирскими холодами Асахикавы или Китами брали завидки.

В просторном дворе управления, среди черно — белых полицейских «тойот», я с трудом разглядел свой черный «сивик», который” Ивахара припарковал строго под прямым углом к фасаду здания около центрального подъезда. Сома провел меня внутрь, мы поднялись на лифте на третий этаж и прошли в зал заседаний, где, как сообщил Соме по мобильному телефону дежурный, должна была пройти оперативка по делу Ищенко. Сома оставил меня одного за огромным столом, поблескивающим в уже столь жарких лучах коварного послеобеденного апрельского солнца, и я по сотовому набрал номер Нисио:

— Алло, Нисио-сан!

— Такуя, привет! — кашлянул на другом конце мой сэнсэй.

— Как вы там?

— Да как — как, никак! Это у тебя должно быть «как». Докладывай!

— Пока докладывать особо нечего. Труп фактически опознан. Сейчас будет совещание с экспертами.

— Про труп знаю. Ты на месте был?

— Был.

— Что-нибудь примечательное?

— Нет, практически ничего. Есть следы от протектора довольно большой машины, есть эта самая линейка. Свидетелей вроде нет.

— Понятно. Держи меня в курсе.

— Есть, держать в курсе!

— Ночевать-то где будешь?