Сделай ставку и беги

– Срочное это дело. Проект очень заманчивый. И не только сам по себе. Важно ногою твёрдой встать на море. В Новороссийске закрепиться. Мне тут во время поездки шепнули: в правительстве всерьез обсуждаются перспективы строительства на побережье жилья для Черноморского флота. Представляешь, если такой заказ отхватим да отоварим? После этого первыми людьми не только на Черном море станем. Но и в Москве. Так что ты уж Мантурова не мурыжь.

Антон поморщился. В девяностых Вайнштейн был одним из тех олигархов, что запросто «рулили» правительством. Но после двухтысячного года из коридоров власти он оказался вытеснен. Смириться с потерей прежнего влияния не мог и готов был на всё, чтоб вернуть себе благоволение Кремля.

Упорное молчание Антона шефа, похоже, слегка смутило.

– Кстати, американцы тоже очень серьезные. Одни из первых мировых девелоперов. Прямой смысл забрататься.

– Забрататься или кинуть?

–Н-не понял.

– Вот и я пока тоже. Как раз начал вникать. И появляются вопросы. Но если даешь команду подписать доверенность не глядя, само собой, подпишу.

На том конце послышались хрипы, – бронхит, подхваченный на горнолыжном курорте в Давосе, похоже, становился хроническим.

– Нет уж, твой орлиный взгляд лишним не бывает, – Вайнштейн принял решение. – Раз сам готов впрячься, так Бог навстречу, – мне даже спокойней знать, что ты на стреме. Как говорится, взвалил и – неси с честью. Тем более, раз есть вопросы.

И опять же в своей манере, не прощаясь, отключился.

Еще через полчаса мобильник заиграл мелодию «Нежности». «Снова мы оторваны от дома», – грустно подпел Антон, понимая, что за этим последует, – накануне пообещал прийти пораньше.

– Друг мой! Мы тебя сподобимся когда-нибудь увидеть? – послышался ехидный голос жены. – Ребенок играет в папу и маму. Так вот за папу у него твоё фото в рамке. Наверное, чтоб не забыть.

– Буду. Еще пол…часик и – выезжаю.

– Угу. Зарекалась ворона, – засмеялась жена. – У тебя, милый, между «выезжаю» и «выехал» иной раз сутки проходят. Хотя звоню не с этим. С этим чего от тебя ждать? Таечка только что позвонила. Хочет, чтоб мы с ней в Киев поехали. Ты хоть помнишь, что послезавтра юбилей Листопаду?

Антон скосился на календарь, – послезавтрашнее число было обрисовано фломастером, словно мотком из колючей проволоки обмотано.

– Я ей, правда, сказала, что не получится. Сослалась на твою занятость. Но она, по-моему, собралась напрямую позвонить. Так что, юный пионер, будь готов отказать лично.

Антон замялся.

– Или ты забыл, что на субботу мы приглашены на презентацию в гольф-клуб?! – голос жены стремительно добрал жесткости. – Все наши будут. Так что постарайся без своих детских неожиданностей.

Жена отключилась, не попрощавшись. Выразив тем высочайшее неудовольствие.

Вновь зазвонил мобильник. Антон поднес его к уху, и саркастическая усмешка сползла с лица, – Таечка все-таки решилась дозвониться напрямую.

– Антон, как же так?! Ведь десять лет! Десять, понимаешь!?

– Таюшка, милая, не сердись на подлеца. Я в самом деле просто под завязку… – неловко вклинился Антон. Лучше б отмолчался, – на Таечку невинная фраза подействовала, будто добрый стакан бензина на затухающий костер. Её мягкий южный говорок наполнился бурлящим негодованием.

– Конечно, теперь все вдруг оказались под завязку. А когда от него что-то требовалось, время находили? Куда ж оно теперь разом подевалось?! И разве часто прошу?

– Солнышко. Ты пойми, я за президента компании остался. У меня через три дня правление. Физически никак!

– То-то что физически, – с подтекстом протянула Таечка. В голосе ее сквозила обида. – Ладно – другие. Но ты-то! Другом же себя выпячивал. Ведь сколько для тебя сделал. А теперь – дела-а! Как же, – биг-босс! Да если б не он, может, до сих пор в тверской дыре сидел. Да что там? Просто бы сидел.

Она уловила недоумение в установившемся молчании.

– А ты будто не знал, благодаря кому на свободе оказался? Это ж Иван всю Москву на вашу защиту поднял. Правда Ванькина. Никто добра не попомнит.

– Таюш, не закипай, – Антон попытался перевести разговор в прежнее, установившееся меж ними шутливое русло. – Обещаю постараться. Завтра разгребусь, окончательно определюсь, на кого что удастся перевалить, и перезвоню. Хоп?

– Да ну вас всех. Живите без памяти! – Таечка отключилась, оставив Антона озадаченным.

В восемьдесят восьмом году Калининская областная прокуратура, подстрекаемая секретарем обкома комсомола Непомнящим, возбудила уголовное дело против бригады модельщиков, по которому арестовали и незадачливого фермера Антона Негрустуева. Но истинной мишенью для прокуратуры и самого Непомнящего был ректор сельскохозяйственного института Листопад.

Впрочем до самого Листопада следствию добраться не удалось. Пока шел процесс, он отсиживался в Москве у дядьки академика.

Помнится, это тогда здорово покоробило Антона. По его убеждению, Листопад обязан был явиться на суд и сесть на скамью подсудимых рядом с теми, кого втянул в свое коммерческое начинание.