Сделай ставку и беги

На глазах у всего ресторана подпрыгнула, обвив руками его шею.

– Вот внешне грубиян. И только я знаю, какой же ты у меня заботливый. Хотя по правде боялась, что забудешь, – она потерлась о его щеку.

– За кого ты меня принимаешь?! – загремел Иван.

Он подхватил Вику подмышки, подбросил так, что она вскрикнула, поймал на руки, да так и понес, – зардевшуюся, одной рукой обнимающую его за шею, другой пытающуюся одернуть задравшееся платье. Поднес к столу, осторожно поставил на пол, торжествующе оглядел собутыльников.

– Сегодня исполнилось двадцать лет… – он выдержал паузу. И – набрав воздуха, подавил шум оркестра, – Моей невесте!

Все вскочили. Зааплодировали соседние столики. Юра Осинцев показал Ивану большой палец.

– Ваня! Я не помню, чтоб давала согласие… – пробормотала счастливо потрясенная Виктория.

– Так дай! – Листопад с силой прижал ее к себе. Любимая женщина, красавица, при всех и всем на зависть бросившаяся ему на шею. Это было что-то! Теперь он удивлялся, почему очевидная мысль жениться на Вике не пришла ему раньше? Ведь такую девочку – только зазевайся – уведут на раз.

– Ужин по случаю помолвки за мой счет! – громогласно объявил он. Залез в запасной карман, вывалил на стол пачку документов, меж паспортом и партбилетом разыскал смятый конверт с гонораром за статью, протянул вечному казначею – Антону.

Иван чувствовал себя совершенно довольным. И, как с ним в таких случаях бывало, от полноты чувств беспрестанно хохмил, так что хохот охватил уже и соседние столы, потянувшиеся брататься. Оркестр теперь играл исключительно «по просьбе нашего дорогого гостя, человека большого сердца Ивана Андреевича – для его невесты».

Но прошло два часа. Веселье стало угасать, стол, как бывает к концу вечера, рассыпался. Вадим Непомнящий, не в силах видеть счастливых лиц жениха и – особенно – невесты, перебрался в бар. Сама Виктория отошла в туалет. Антон отправился рассчитываться с Нинкой Митягиной.

На какое-то время за опустевшим столом остались лишь благодушный, скинувший пиджак Иван да Маргелов, отчего-то удрученный.

– Чего поник? – заметил Иван.

– Ухожу из райкома. Достали они меня. Без образования, без образования! А где его взять? – Маргелов тоскливо всхрюкнул.

По своему воспитанию и образованию Валёк Маргелов и впрямь был совершеннейший недоросль из тех, что во множестве произрастают на Среднерусской возвышенности. На сеансе художественного фильма “Ромео и Джульетта” сопел и толкал соседей локтями, выпытывая, чем всё закончится. Даже аттестат о среднем образовании получил со второй попытки.

Впрочем природа справедлива. И, обделяя в одном, вознаграждает другим. Рукастый Валек Маргелов обожал технику.

Еще два года назад он ухитрился из старых запчастей собрать легковушку, на которой втайне от обкомовского начальства подрабатывал по вечерам «от бордюра». Среди «извозчиков» Маргелов и его неказистое, но шустрое создание были популярны. Машину прозвали мустангом. Его самого – мустангёром.

А дядька как раз выделил Ивану деньги на покупку «Жигулей» – по случаю избрания на съезд.

– Пожалуй, возьму под свое крыло, – прикинул Иван. – У меня при кафедре мастерская есть. Оформлю заочником и – лаборантом. Будешь меня обслуживать. Сумеешь?

– Иван Андреевич! Да я для вас!.. – Маргелов сладко задохнулся, даже не заметив, как перешел на Вы. – Что ни скажете, сделаю. И ремонт по квартире могу. И на даче чего надо. Потом если насчет достать, так это без вопросов. Единственная промашка с учебой. Не дается, зараза!

– Сдадим, – невнимательно пообещал Иван. Покровительственно потрепал Маргелова по щеке.

Всё это время расположившийся по соседству Юра Осинцев намекающе ему подмигивал. Ивану это осточертело. Понимая, что объяснения не избежать, он кивнул комитетчику на дверь веранды. Поднялся сам.

«Рано ли поздно. Но с этим шо-то надо делать», – решился он.

* * *

Антон разыскал Митягину в служебной комнатке грустящей над рюмкой коньяка.

– Сколько с нас? – спросил он.

– Сто семнадцать двадцать пять, – без паузы «выстрелила» Митягина.

Антон обомлел. Он дважды перепроверил по меню заказ и убедился, что из переданных Листопадом денег с лихвой хватает семидесяти.

– Сто семнадцать двадцать пять! – повторила Нинка, с некоторым раздражением. – Платишь или опять в долг?

Антону сделалось неловко, как бывало всегда, когда ему приходилось кого-то уличать во лжи. Хватало бы денег, он бы охотно отдал. Но столько не было. Потому он вытащил из кармана конверт. Отделил десятку. Остальные семьдесят четыре веером разложил на столе.

– Этого хватит?

Нинка просканировала взглядом бумажки, смахнула в карман передника.

– Хватит, – неожиданно согласилась она. – Хотя меж друзьями так не поступают!

В голосе ее проступила искренняя обида, грозившая перейти в рыдания. Нинка по-прежнему легко впадала в слезливость, особенно когда обсчитывала и попадалась. Всхлипывая, она придвинула к себе другие счета и принялась вносить в них поправки.

* * *