Сдается комната с фонтаном

– Мне это совсем не важно, – воспротивилась я. – Вы, наверное, ошиблись. Кто вам нужен?

Темное пятно снаружи покачнулось.

– Мне сейчас совершенно точно нужна ты. Открой дверь. Если не откроешь…

Ну вот, наконец – то пошли угрозы. Если не открою, он ее выломает, а меня побьет, ограбит или что там принято делать в таких случаях?

– Если не откроешь, никогда не узнаешь, что будет дальше, – абсолютно загадочной фразой завершила кепка.

Я стояла в раздумьях. По идее, мне стоит лишь вернуться обратно в постель, не вставляя ключ в замочную скважину. Тогда старуха сможет вернуться домой, а я никогда не познакомлюсь с Михаилом.

А если я открою дверь? Совершенно точно одно – если я не открою ее, я никогда не узнаю, что будет дальше.

Не сочтите меня безответственной дурочкой, хотя другого мнения и быть не может, но я вставила ключ в замок и открыла.

На пороге был высокий парень. Лица его я не смогла рассмотреть даже теперь, стоя рядом на расстоянии мятного дыхания. Длинная куртка не по теплой погоде, желто – коричневые ботинки – примерно сорок шестого размера, красивые руки с длинными пальцами. (Не удивляйтесь, но длинные пальцы у парней моя слабость).

И вот он притянул меня этими красивыми руками к себе, быстро, но приятно поцеловал, не дав закричать, отпустил и, не говоря ни слова, помчался вниз по лестнице.

Я оторопело стояла в открытых дверях, ни черта не понимая: что это было?

Неизвестный прытко доскакал до первого этажа и выбежал на улицу. Бух! В подъезде стало так тихо, что я слышала, как на втором этаже шипит испорченная лампочка.

Я озадаченно потерла голой пяткой одной ноги лодыжку другой и решительно вышла на лестничную клетку. Подошла, чуть подпрыгивая от соприкосновения с холодной плиткой, к перилам и свесилась вниз.

Никого.

И только на втором этаже то зажигался, то гас пугающий желто – горчичный свет испорченной лампочки.

Я поспешила обратно в квартиру, заперла дверь, убедилась, что не забыла в замке ключ, и пошла к себе в комнату. Сейчас мне явственно слышался приглушенный храп из кухни, прерываемый не то повизгиванием, не то щенячьим поскуливанием.

Не сказать, чтобы я совсем не боялась Михаила, иначе не стала бы баррикадировать дверь стульями, чемоданом и столом (ну, ладно, стол мне с места сдвинуть не удалось – умели все – таки раньше мебель делать). Однако его присутствие хоть немного убеждало меня в том, что, выражаясь языком моего брата, «крыша моя еще не окончательно потекла».

Подумав об этом, я невольно потрогала себя за голову. Ничего примечательного или необычного, кроме гривы спутанных волос.

Я сняла халат, но не стала, как обычно, бросать его на фонтан, а закинула на стул, который ненадежно, но хоть как – то успокоительно для моих нервов, придерживал дверь.

Постель успела остыть. Я свернулась калачиком и, не спуская глаз с каменного мальчика (что – то мне расхотелось называть его Володькой), задумалась о том, что за фигня происходит в моей жизни.

«Это все потому, что ты не знаешь, чего хочешь!» – строго сказала в моей голове мама, поправляя очки. – «Займись, наконец, делом. Найди работу. Ты зачем из дома уехала? Столицы покорять? А вместо этого, что делаешь? Живешь у какой – то чокнутой старухи, с несуществующими котами и старым бомжом на кухне. Докатилась!» – мама неодобрительно покачала головой и поджала губы, выжидающе посмотрев на папу.

«Да она всегда такая безалаберная была. Чего с нее взять? И туда же – в Питер поехала. Домой возвращайся, убогая», – презрительно сказал папа и обернулся к маме, ища одобрения.

Где – то совсем далеко, за семью замками и туманами, противно захихикал брат. Почти как Михаил.

«Похудела совсем», – вздохнула бабушка, – «Эх, горе ты луковое!» – и, закинув полотенце на плечо, отвернулась к плите.

Я поняла, что засыпаю и до смерти хочу бабушкиных чебуреков. Рука сама собой нырнула под подушку, порыскала там в поисках печенья. Печенья не было. Только крошки кололи пальцы.

Ах, ну да – печенье съел Михаил. Да как же он мог, с другой стороны? Это он их тогда съел, когда я дверь на ключ заперла. А сейчас – то все в порядке. Мария Александровна, если я верно уловила логику происходящего (Господи, я еще ищу тут логику!), вернется домой, а утром Михаил исчезнет вместе со своей раскладушкой.

Но печенье от этих мыслей не появилось. Хотя я и надеялась вообще – то.

С трудом оторвав свое сонное тело от подушки, я осмотрела залитую лунным светом комнату. Ага, вот оно. Вернее, не оно, а только обертка одиноко валяется возле фонтана. Куда ее Михаил бросил. Что за наваждение? Я перевела взгляд на каменного мальчика. На секунду мне показалось, что он мне подмигнул.

Я просто уже сплю.

«Вот и спи, непутевая», – нежно сказала бабушка. Я почувствовала ее руку у себя на голове. Все пальчики у нее были в грубых трещинках. Бабушка не переносила современных «прибамбасов» и стирала руками.

«Я исправлюсь, бабуля», – подумала я. – «Завтра же начну новую жизнь и постараюсь разобраться со всей этой чепухой».

Бабушка не ответила, а только улыбнулась.