Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

Симон с Агнессой и Филипп начали попытку формулировки того механизма, который им удалось удачно использовать во время игры. По ходу к ним присоединились и остальные участники сегодняшнего события, словно у каждого из них в руках были листки с правильными ответами. Каждый был убежден в том, что именно его листок открывал истину, однако после оказывалось, что Истина лишь заманивала их в общую дискуссию, причащала к общей работе, объединяла общей любовью к тому, что они делали. Сегодня каждый из них увидел что-то новое, закрепил старый материал и был готов к следующему шагу, который им суждено было сделать уже завтра.

В течение последующих недель они провели еще много часов, последовательно приводя сказанные ими заключения к общим знаменателям до тех пор, пока у этой маленькой труппы окончательно не сформировалось единое понимание работы, пока не привилось чувство ответственности за нее, и пока они все не загорелись любовью к ней и к тому, кому было суждено смотреть на ее результаты — к Зрителю.

— Да, мы контролируем людей, их жизни, чувства, поведение, но нам не дано контролировать их фантазию, — подвел итог увиденному Большой Страх.

— Кстати, коллеги, они вот не заметили трансформации с именами, — добавила Здоровая Дерзость, — а вы сами-то заметили, что он все же назвал его по имени и даже поместил в свою книгу ближе к концу?

— Кого? — удивленно посмотрел на нее Маленький Риск.

— Здесь и Сейчас!

Часть четвертая. Творец

Глава 1. О создателях и расточителях

Ленни не подвел. Он даже успел закончить свою работу на день раньше намеченного срока. И все же он посчитал нужным провести весь последний день этого августа в «Кинопусе», приказав Томми безоговорочно следовать его примеру.

Последний ходил за Ленни по пятам и в основном восторгался результатом своей работы, которая по объему была пока что самой крупной в его недолгом опыте. Время от времени он вспоминал то, как все начиналось месяц назад. В то же время в его памяти теплились воспоминания о том, как он в первый раз взял в руки молоток, карандаш, нож, шпатель… Сейчас его никто не вызывал на разговор и ему не нужно было никому пускать пыль в глаза, да и не такой он был на самом деле человек — да, ветренный болтунишка, но не больше. Однако себя он никогда не обманывал, и сейчас лишь молча созерцал результаты своего качественного роста. За те несколько лет Томми вырос из неумелого подмастерья в надежного помощника, а за этот месяц он успел несколько раз услышать похвалу от самого мастера Леонида, который однажды даже отпустил его на полдня раньше! О поощрении такого калибра не болтают направо-налево — о нем размышляют, его постигают, от него двигаются дальше.

Ленни же был слишком взрослым для подобного рода откровений. Он прекрасно понимал, что все еще продолжает постигать искусство мастера, и уделял больше внимания не внешней стороне своих трудов, а их внутренним характеристикам: надежно ли соединены трубы, равномерно ли покрыты стены краской, не шатаются ли кресла, не вылезает ли где-либо шапка гвоздя.

— Прихожу к выводу, что стоит немного пожить, что ли, в тех условиях, которые сам создал, — говорил он, неторопливо обходя все помещения обновленного «Кинопуса», — и если самому понравится, то и других не грех пригласить. Слышишь, что я говорю, или опять витаешь в облаках?

— Да-да, конечно… — временно слетая с облаков, выговорил Томми.

— Слушай и запоминай. Скоро тебе самому придется кого-нибудь учить, — поучительно советовал Ленни. Сам же он получал удовольствие от созерцания этих кресел, выстроившихся, словно солдаты на параде, обновленных стен с обивкой, заглушающей лишние звуки в зале и словно в самой жизни, светильников, наконец-то равномерно освещающих все помещение и, вместе с тем, делающих акценты в тех местах, где этого требовали функции различных участков зала и его геометрия.

А по новой сцене «Кинопуса», которая несмотря на свои небольшие размеры словно по мановению нескольких волшебных палочек стала словно в два раза глубже и немного шире, сновали молодые актеры, читавшие свои диалоги, подававшие реплики, отрабатывавшие мизансцены, демонстрировавшие друг другу и самим себе свои новые возможности. Словно какой-то биоорганизм вырастал на этой сцене из брошенного в нее маленького семени и превращался в постоянно растущее, уходящее корнями вглубь и тянущееся ветвями вверх дерево.

В природе такие деревья привлекают всех, кто нуждается в тени, в доме, в пище. Они становятся местом обитания самой Жизни. При благоприятных условиях такие деревья могут простоять сотни лет. Что им необходимо для этого? Земля, Солнце, Воздух, Вода. Урон им может нанести лишь Огонь. И еще — Человек.

Глава 2. Сотня с лишним человеческих душ

Слегка оттянув краешек занавеса, не успевшего еще полностью расправить под своим весом все недоглаженные складки, Филипп посмотрел на впервые заполняющийся зал «Кинопуса». Увиденное подарило ему сразу два новых чувства.