Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

— Не задавай лишних вопросов, Омид, и не беспокойся. Это не последние из таких штучек, которые я смог накопить, хотя по мне и не скажешь. Ведь так, нет? А помнишь одну из наших бесед во время перерыва, когда мы обсуждали, стоит ли судить о человеке по его внешнему виду или нет? Эх, много чего мы там обсуждали, и дальше будем. Жаль только, что уже без тебя. Но ты смотри у меня: как прилетишь — звони, я буду ждать. Хватит с нас одного того раза… да и Андрис тоже не лезет вон из головы, особенно после твоего рассказа… Ой, ладно. Заговорились мы, нам уже пора.

— Я обязательно верну эти деньги. У отца… — тихо проговорил Омид, пряча мешочек во внутренний карман новенькой куртки, которую ему перед выходом из дома подарил Фефе.

— Ш-ш-ш, Омид, дорогой, не беспокойся об этом. Я же уже сказал, что у меня это не последние три штуки. И кстати, ты сам меня научил, как их зарабатывать.

— Что? Я?! — еще сильнее выпучил начинавшие краснеть и становиться влажными глаза Омид.

— Да, ты — своими советами, подсказками, помощью, примерами, и сейчас это я отдаю тебе по долгу. Ты — хороший человек, и ты помог как минимум одному человеку на земле. Все, бежим!

Не дав другу договорить, Фефе открыл дверь машины и легко вынырнул из нее наружу. Омид последовал за ним, что-то бормоча по пути ко входу. За два метра до входа в проход, рядом с которым красовалась табличка с надписью «V.I.P.», оба остановились. Словно наплевав на все условности и предостережения, друзья в последний раз обнялись.

— Ты все же позвони мне, когда приедешь, ладно?

— Конечно позвоню!

— Омид… Омид! — с едва заметной улыбкой и с каким-то сожалением в голосе протянул Фефе. — Ну и как же ты позвонишь, если у тебя нет моего номера?

— А как? — растерянно спросил тот. Он совсем не хотел обманывать друга, который столько сделал для него, просто он заранее не подумал в этом направлении. Его мозг подвел его, и сейчас он не знал, как оправдаться.

— Да очень просто, — широко улыбнулся Фефе. — В кармане куртки лежит записная книжка. В ней записан мой номер. Позвони мне, ладно?

— Обещаю!

Постучавшись в дверь, Фефе представился своим настоящем именем, представил Омида. Проверяющий сверился с каким-то списком и спросил насчет «готовности к перелету». Фефе уверенно кивнул и намекнул Омиду на то, что это и был тот человек, который должен получить первую из трех золотых монет, после чего поспешил покинуть это место, подмигнув Омиду на прощание.

На этот раз обошлось без телетрапа, без рюкзака и без любезной встречи на борту, да и место его было в самом хвосте. Главное, что и останавливать рейс никто не собирался.

Фефе не подвел. Он полностью взял на себя ответственность за действия своей страны по доставке друга домой. Все еще нервничая и стараясь не смотреть в проход самолета, Омид прислонился к стеклу иллюминатора и напряженно следил за работой обслуживающего персонала. А потом борт начал движение, своим ходом выкатил на взлетную полосу и набрал скорость.

Взлет состоялся ровно в назначенное время. Пока самолет набирал высоту, Омид снова стал перебирать в памяти всех, кто встретился у него на пути в этом тяжелом путешествии: Славного Парня, встречавшего его в этом аэропорту, и избитого им юнца, девушку в приемной, которая направила его в «Лагуну», в которую он таки не пошел, решив посетить «Гризли», бармена в этом самом «Гризли», недалеких сотрудников, постоянно спрашивавших, как ему пришелся их город, новых сотрудников, с которыми у него завязалась настоящая дружба, Андриса и Фефе — двух его коллег, по-своему поучаствовавших в спасении его из страшной ситуации, в которой тот оказался, потеряв Киару — его Ки, искренне помогавшую ему в тяжелое время, настоящего друга и истинную любовь, которая по злой иронии судьбы погибла, заботясь о детях своей соседки, о судьбах которых он уже никогда ничего не узнает.

«Моя бедная Ки… Где ты сейчас лежишь? Или может быть твое покалеченное тело сожгли вместе с другими и твой прах уже успел развеяться по всему свету?»

Пролетая над морем, у Омида защемило в сердце. Он оставлял в нем ту маленькую девочку, в числе причин смерти которой был он сам. Солдата нашли скорее всего сразу, как и белую лодку, которую он оставил у берега, а вот Малышку… Малышку никто и никогда не найдет. И не вспомнит. Это сейчас он еще помнит ее лицо и хрупкую фигурку, а пройдет пара месяцев и от нее не останется в памяти ровным счетом ничего… Нет! Он навсегда запомнит тот взгляд, которым она смотрела на страшное белое здание, в котором она оставляла своего погибшего отца.

«Я никогда не забуду тебя, Малышка! Обещаю! А когда мы встретимся, ты скажешь мне, как тебя зовут…»

Сглатывая слезы души и слушая гул двигателей, Омид провалился в недолгий, но крепкий сон.