Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

«Господи! Я-то пытаюсь думать о том, какие следы оставил, а она — она там оставила своего отца, и она знает, что идти нам туда ни за что нельзя. Там — смерть. Там — ее отец, поверженный смертью вместе с другими людьми. Она может и согласна была бы вернуться туда, чтобы… Нет, нет, боже, нет! Я не могу этого позволить!»

— Все, нам надо бежать.

То были единственные из всех слов, которые он смог озвучить. Он тоже больше не хотел когда либо в своей жизни снова увидеть это белое одноэтажное здание.

Жители первого же дома в поселке, в который они зашли, помогли ему обработать раны, накормили, переодели и даже принесли ножницы, которыми он наконец привел в божеский вид сломанный и окровавленный ноготь, но убедительно попросили покинуть из сразу же после того, как они закончат с едой. Они взывали к его благоразумию и умоляли не винить их в этом поступке, за который им самим было стыдно, но выбора у них другого не было. Им даже дали с собой немного еды на дорогу и сказали, в каком направлении нужно идти, чтобы к утру оказаться в ближайшем городе. Омид же предпочел не расспрашивать о том, что именно они знают и откуда истекают их страхи. Войдя в положение, он лишь поблагодарил их за помощь и, закинув мешок за спину и взяв девочку на руки, под покровом ночи вышел в путь.

Отойдя на пару километров, Омид решил, что не продержится в таком темпе до утра и устроился на ночлег в каком-то наугад выбранном естественном укрытии.

«Все равно, когда я дойду. Пусть это будет несколькими часами позже, но мне нужно поспать… Ну почему они даже ребенка не захотели оставить у себя? Неужели они все боятся этого…»

Завершить свой вопрос ему не удалось: мозг окончательно отключил активный режим работы организма. Однако в полную силу заработало подсознание, и в первый раз после пережитой им в городе трагедии Омид увидел сон.

Он видел себя с Малышкой на руках, убегающих от медленно но верно катящего по их следам бронированного армейского автомобиля — точь в точь как те, которые возят маршалов по площади во время военных парадов. В автомобиле стоя ехал Самый Главный Террорист, облаченный в камуфляжную полевую форму и отдающий громогласные команды, размахивая огромным окровавленным ножом. За ним, в балаклавах и с автоматами наперевес, в несколько рядов шли солдаты. Они тоже не торопились нагнать Омида и не опережали своего лидера. Сам же он с большим трудом шевелил словно налитыми свинцом ногами, убегая от них вперед, туда, где солнечный свет отражался от какой-то блестящей поверхности. Отраженный свет все усиливался и усиливался, а в какой-то момент практически полностью ослепил беглеца. Омид вынужден был остановиться. Способность различать предметы постепенно вернулась к нему. Он стоял у первой ступени широкой лестницы, ведущей вниз, но девочки в его руках не было. Не было ни слышно, ни видно и преследовавшей его армии. Он сделал шаг вниз по лестнице. Высота первой ступени оказалась настолько малой, что ему показалось, будто ее там не было вообще, и он шагнул дальше — на вторую, потом на третью, на четвертую… Наконец, где-то на восьмом шаге высота ступеней нормализовалась, и он уверенно продолжил свой шаг. Ступеней через пять он почувствовал, как тяжело начали отдаваться его шаги в позвоночник. В какой-то момент он понял, что ступени продолжали увеличиваться по высоте, и все более рискованным стало опускать ногу. Теперь нужно было останавливаться на каждой ступени и спускаться на следующую боком, затем спрыгивать, затем соскальзывать с нее на животе, повисать на руках и только после этого соскакивать вниз. А потом Омид посмотрел вокруг и увидел землю с высоты птичьего полета. Сам он стоял на очередной ступени лестницы, идущей ниоткуда и доходящей до самой земли, но чтобы опуститься на следующую ступень ему нужно было пролететь несколько этажей, да и глубина ступеней, как он только заметил, не изменялась с самого начала. «Еще один шаг и я мертвец!» — птицей пронеслась в его сознании мысль. От нее его вдруг сильно шатнуло, он потерял равновесие…

…и, задыхаясь, проснулся.

Что это за дерево? Что за яма? Ах да… Они же вчера искали удобное для ночлежки место и нашли что-то, показавшееся ему в темноте вполне надежным убежищем. Действительно, довольно милое углубление, покрытое молодыми травами. Омид разглядывал его, но в мыслях своих он еще стоял на той последней безысходной ступени. Выход, конечно же, был. Но как закончилась бы история, если б он решился на этот шаг?

«Ки, если ты знаешь ответ, помоги мне — подскажи, что мне делать.»

— Фуууф, какой ужасный сон! — сказал он наконец, тряхнув головой. Он огляделся и увидел скрюченную, словно бродячую собаку, Малышку, мерзнувшую под шерстяной накидкой. Сердце его сжалось, и он дополнительно накрыл ее своей старой курткой, которую он решил не выбрасывать и забрал с собой, уходя из поселка. Омид сел рядом, решив немного подкрепиться и обдумать свой дальнейший путь.