Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

Филипп решил дать короткую паузу, воспользовавшись которой он отрезал кусок от персика и налил себе еще немного вина.

— Думаю, стоит повторить — такое не сразу доходит: я счастлив лишь когда ощущаю свое бессмертие через осознание своей смертности.

Все четверо наблюдали заливающий комнату мягким светом потрясающей красоты закат, но никто не смог бы сказать где в этот момент находились мысли каждого из них.

— Знаю, звучит странно. Но именно через это ощущение я понимаю, как люблю эту Жизнь. Именно тогда я вижу, что моя душа и душа вот этой надоедливой мухи, душа Алфи, камня, этой реки, этого солнца, этого леса, ветра, огня, ваши души — все они имеют одну и ту же природу: Любовь. И только тогда я ощущаю как боль, так и радость каждой живой души — всего, что связано со мной. А со мной связано все вокруг! Это и есть то самое Сострадание, которое приходит через Любовь. И вот в такие моменты мой дух обретает Мир. В такие моменты я готов покинуть этот мир, но вместо этого я возвращаюсь в него с новыми силами, готовый творить, любить, распространять эту Любовь и заражать окружающих Жизнью, дарить радость и вести за собой. И верить во все это! Верить! И это чувство реальнее и сильнее любой рукотворной религии.

— Но не об этом ли говорит и Библия?

— Не совсем. Тем более не ее ветхозаветная часть. Многие не делают разницу между Ветхим и Новым заветами, называя все одним словом «Библия», которое я бы также порекомендовал использовать аккуратно. К сожалению, я мало знаком со священными текстами других религий — и здесь использование этого слова я считаю полностью уместным, — но книги Нового Завета я в свое время читал усердно, регулярно, постоянно, пока не перестал, чтобы после снова вернуться к ним и посмотреть на них под другим углом, с точки зрения критически мыслящего человека, задавая вопросы. Нужно уметь читать между строк, чтобы видеть ту истину, которая все же пробивается сквозь поставленные чайками преграды.

— Ты хочешь сказать, что… Что именно ты хочешь сказать, Филипп?

— А вы как думаете?

— Что эти книги… как бы покорректнее сказать… несовершенны, да?

— Как и все, что создает человек.

— И две тысячи лет никто ничего не замечал?

— Не две тысячи, а меньше, да и почему это никто не замечал. Замечали, исправляли, дописывали, меняли, ссорились, отрекались и отлучались, воевали и, как с любой религией это случается, убивали за эти слова и были убиваемы. А то, что не замечал никто, так это и сейчас никто не замечает. В первом же Евангелии, которое от Матфея, читаем о том, как Иисус приходит из Галилеи креститься к Иоанну Крестителю.

Повисла пауза. Трое ждали продолжения, но поняв, что Филипп ждет от них реакции, захлопали глазами.

— Вот и вы ничего не заметили, потому что привыкли. О каком крещении и крестителе может говориться за несколько лет до появления понятия «креститься»? Может быть я чего-то и не понимаю, но сейчас я вряд ли буду говорить «сегодня мы будем бигларизить», подразумевая некий предмет «бигларо», который возникнет через, скажем, двадцать лет.

— Но ведь книги писались уже после событий.

— Именно. Книги писались людьми после событий, но мне было бы понятнее, если бы было использовано слово, скажем, «очиститель», каким бы химическим не было послевкусие от его написания. Лично мне этот терминологический недочет дает пищу для размышлений. Новозаветные книги по-разному описывают события, происходившие с человеком по имени Йешуа, жившим две тысячи лет назад обычной жизнью древних людей, населявших Иудею и ведущих самый обычный отсчет времени. Возьмусь утверждать, что ни один из четырех авторов официально принятых евангелических текстов не был свидетелем рождения Йешуа, а значит все они пересказывали либо чей-то рассказ, либо чью-то рекомендацию о том, как нужно пересказывать это событие. За основу была взята все та же история о матери, готовящейся родить чудесным образом зачатое дитя, которое сильные мира сего намерились убить, но все их планы чудесным образом рухнули, после чего мальчик окреп, возмужал и в один прекрасный день явил себя миру.

— Что, правда тот же сценарий?