Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

— Но обсуждать мы все будем позже. Нам предстоит еще познакомиться с историей от рассказчика по имени А. Портер.

Филипп театральным жестом указал на Аарона, который хмыкнул в ответ и расплылся в улыбке. После он встал и потянулся, еще раз оглядел постепенно темнеющее небо и, глубоко вдохнув прохладного горного воздуха, словно набрал необходимый его запас и предложил собраться и начать спуск.

— В темноте спускаться даже по таким дивным местам мне не очень хочется, даже несмотря на то, что я не один. Так что поторапливайтесь.

Подходя к гостинице, Я'эль отметила, каким долгим показался ей этот день.

— Он словно не кончается. Да, мы выехали рано утром, но все же сегодня, а не три дня назад, как это ощущается.

— Вот ты сказала об этом, я тоже подумал, а сейчас вон уже небо потемнело, светят яркие звезды, и мне, честно, так захотелось плюхнуться в кровать и заснуть, — признался Аарон. — То ли это усталость меня начала одолевать, то ли еще что.

— Конечно, усталость свою роль играет, организм дает сигнал о том, что, мол, пора и честь знать, «не резиновый я!», он говорит, — объяснял Филипп. — Но вместе с этим у тебя, да и у вас всех есть стопроцентная уверенность в том, что день удался, что он не прошел зря. Есть такое?

С трех направлений до ушей Филиппа донеслись согласные «угу», что дало ему право продолжить объяснение своего понимания Счастья.

— Время, отведенное нам для жизни, имеет цену. Чем дольше мы живем, тем большую цену мы платим за бездарно проведенное время. Представьте себе младенца, который родился, окреп, научился ходить, есть твердую пищу, формировать свои первые слова. Прошел год, и его родители отметили первый день рождения тортом, гостями, подарками, шариками, короче говоря всем, что самому младенцу непонятно, да и не нужно. Теперь скажите мне, что такое для этого младенца один год? С чем он сопоставим?

— Ну, ему самому всего год, — начала Я'эль. — Это вся его жизнь.

— Точно! Один год для него — это вся жизнь. Этот год шел для него всю его жизнь, и за этот год он научился сидеть, стоять, ходить, кто-то даже и лопотать, есть твердую пищу… По своим качественным оценкам эти достижения колоссальны!

В этот момент залаял Алфи, завидев приближающихся гостей, и неторопливо направился к ним навстречу.

— Все, мы добрались… Но прежде чем мы разойдемся по своим комнатам, я хотел бы еще немного вас помучать своими размышлениями, если вы не против.

— Да-да, конечно, — любезно ответил Саад.

— Отлично, тогда сядем на диван в вестибюле, побеседуем немного, а потом уже, если сил не останется — под душ и спать.

Аарон, Я'эль и Саад заняли самый дальний из трех диванов, стоящих в вестибюле, побросав рюкзаки под стоявший перед ним журнальный столик. Филипп попросил принести им по чашке фруктового чая, а сам продолжил излагать свое понимание зависимости Счастья от способа использования времени.

— Возвращаясь к нашему младенцу… Так вот, младенец вырос, ему уже, допустим, двадцать лет. Сейчас он учится, дурью мается, клубится, гуляет, спит до полудня потому что гуляет до полуночи, дерется или путешествует — не важно чем он занимается, главное, чтобы что-то делал. Проходит еще один год, и вот он отмечает свое двадцатиоднолетие. Что для него этот год по сравнению с прожитой жизнью?

— Ему двадцать один, значит этот прожитый год для него одна двадцать первая часть, — вывел Саад.

— А когда ему будет восемьдесят, если все благополучно сложится?

— Одна восьмидесятая.

— Так и есть. Время — одно и то же, но проживаем мы его по-разному. Поэтому чем взрослее становится человек, тем чаще мы можем от него услышать: «как быстро несется время», «как стремительно пролетают годы», «не успел обернуться, а тебе уже пятьдесят».

Друзья задумались. В этот момент Сюзанна поднесла на подносе четыре чашки с чаем, и Филипп, поблагодарив девушку, почувствовал особую значимость этого момента и принялся засеивать благодатную почву семенами.