Савва Сторожевский

Нестяжательство и отсутствие стремления к богатству, а также к владению землей или собственностью было налицо. Сильный духом и довольно мощный телом Сергий стал образцом для подражания и примером для своей братии. Он показывал уникальный пример постоянного трудолюбия. Если надо было, то он выпекал хлеб, не гнушался ношением воды и рубкой дров, пошивом одежды и обуви. Мог даже прислуживать братии. При этом, как указывают источники, питался он лишь хлебом и водой.

Но времена менялись и в обители также происходили перемены. Сюда стали приезжать не просто паломники, но и весьма родовитые, известные и пользующиеся высоким положением в обществе того времени люди.

Однажды в Троицкий монастырь (а именно так он уже тогда назывался) пришел архимандрит Симон из града Смоленска, бывшего в то время столицей великого княжества, которое занимало обширную территорию на юго-западе Руси и играло роль форпоста в отношениях ее с Европой.

Приход этот не был простым и однозначным. Архимандрит привез с собой очень много богатого и ценного имущества, которое он немедленно пожертвовал монастырю. И это было одно из первых приношений, которое хоть как-то поправило дела в реальности бедствовавшей обители. Но самое главное — с ним прибыло несколько спутников, которые вошли в число братии Троицы. Неписаный закон о двенадцати иноках был нарушен.

Исходя из того, что в биографии Саввы Сторожевского прослеживается «Смоленский след» (об этой гипотезе, выдвинутой автором данной книги, можно подробнее узнать в главе «Загадки жития Звенигородского чудотворца»), можно высказать вполне реальное предположение, что именно в это время будущий инок Савва и попадает в окружение Сергия. Он прибыл сюда одновременно и, возможно, вместе с архимандритом Симоном, будучи представителем родовитой семьи (вероятнее всего — смоленской, боярской). И с этого времени он становится учеником и сподвижником основателя Троицкого монастыря.

Не случайно в последнее время пишется, что Савва мог прийти в обитель к Сергию уже опытным наставником. Вышеупомянутые события происходили примерно в середине 1350-х годов. И даты эти неумолимы. Если последовать некоторым предположениям, что Савва Сторожевский прожил почти 90 лет, то тогда к этому времени ему было почти под 40. То есть он был не молодым человеком, как это принято считать, а уже опытным и пожившим свое представителем знати из Смоленского великого княжества. Но и здесь, повторюсь, мы никак не можем утверждать что-либо, связанное с датой его рождения. Она неизвестна.

Но ясно, что именно после этих событий Сергий стал принимать в монастырь всех желающих, правда, только после определенных испытаний. Среди таких новых обитателей могли стать и малоизвестные люди, но также и состоятельные вельможи, включая бояр, воевод и даже князей. Вольно или невольно они обогащали монастырь, как в материальном плане, так и в создании связей с реальным миром, политикой отдельных княжеств и даже государства в целом.

Слава и почитание Сергия росли. Однако в самый разгар этих событий он предпринял свою знаменитую реформу монастырской жизни, которая чуть не стала для него потерей игуменства в основанной им обители.

К этому времени слух о подвижнике Сергии дошел даже до Константинополя. Именно патриарх Филофей, активный сторонник распространения «общежительного» устава в жизни православных монастырей, предложил игумену Троицы ввести новый порядок у себя в обители. Для подтверждения своего участия и внимания к преподобному патриарх прислал ему крест с мощами, а также письмо-грамоту, в которой благословил на введение новшества. «Совет добрый даю вам, — так писал первосвятитель Вселенской церкви Сергию, — чтобы вы устроили общежительство». Неожиданно было и то, что патриарх не отправил такой же совет в уже известные и давно существующие монастыри на Руси. Он обратил внимание на нового игумена и его братию, предполагая, что они смогут стать проводниками нового византийского влияния на Москву. И, как мы увидим далее, патриарх не ошибся.

Что значило введение общежития для тех, кто, собственно, жил в монастыре? Формула была проста: «Ничто же особь стяжевати кому, ни своим что звати, но вся обща имети». По сути — происходила полная перемена в жизни каждого инока. Если до этого он имел какое-то собственное личное имущество (пусть даже и минимальное), какое-то собственное жилье (те самые домики-келейки вокруг деревянного храма Троицы), то теперь он должен был отказаться от всего. Имущество монастыря и каждого в отдельности становилось общим, как и становились общими — трапеза, ведение хозяйства и многое другое. Теперь уже не могло произойти, например, такого события, какое было с самим Сергием в его же монастыре. Однажды он остался без еды и, чтобы заработать себе пропитание, три дня пилил дрова для… одного из монастырских старцев, который, как указывается в источнике, расплатился с ним «решетом хлебов гнилых». Общий хлеб и стол в правилах «общежительства» теперь означали невозможность оставить голодным никого из братии.