Савитри. Легенда и символ

Оно крутилось вокруг одних и тех же неменяющихся точек

В одном и том же круге интересов и желаний,

Но себя своей тюрьмы считало хозяином.

Хотя для действия, не для мудрости сделанная,

Мысль его вершиной была — или его колеи ободом:

Оно видело образ внешнего мира

И видело свою самость поверхностную, но больше не знало.

Из медленных беспорядочных самопоисков путанных

Ум рос к чистоте, высеченной, точной,

Проблеску, заточенному в неведение каменное.

В этого связанного мышления лидерстве узком,

К почве прикованного, вдохновляемого вещами обычными,

Привязанного к ограниченному знакомому миру,

Среди множества ее служащих мотивом сюжетов,

Ее актеров меняющихся и ее миллиона масок,

Жизнь была игрой, монотонно все той же.

Там не было обширных перспектив духа,

Быстрых вторжений восторга неведомого,

Золотых далей широкого освобождения не было.

Это мелочное состояние на наши человеческие дни походило,

Но, прикрепленное к вечности неизменного типа,

Сиюминутное движение, обречено было длиться во Времени.

Существование, подобное мосту, соединяло бессознательные бездны,

Полуосвещенное здание в тумане,

Которое из пустоты Формы поднималось ко зрению

И в пустоту Души выступало.

Небольшой свет, во тьме великой рожденный,

Жизнь не знала, ни куда она шла, ни откуда пришла.

Все вокруг еще плавало в тумане неведающем.

Конец песни четвертой

Песнь пятая Божества маленькой Жизни

Фиксированную и узкую силу с жесткими формами,

Он видел империю маленькой жизни,

Несчастный угол в вечности.

Она жила на границе Идеи,

Защищенная Неведением как в скорлупе.

Затем, надеясь узнать секрет этого мира,

Он вгляделся сквозь ее скудную кайму зрелища,

Чтоб отделить от ее поверхностно-чистой неясности

Силу, что ею двигала, и Идею, что ее сделала,

Навязывающего Бесконечности карликовость,

Духа ее малости правящего,

Божественный закон, что быть дал ей право,

Ее требование к Природе и ее нужду во Времени.

Он погрузил свой взгляд в осаду тумана,

Что владел этим плохо освещенным ограниченным континентом,

Окруженным небесами и морями Неведения,

И хранил его в безопасности от Истины, от Себя и от Света.

Как когда прожектор ударяет слепую грудь Ночи

И появляются жилища, деревья и фигуры людей,

Словно из Ничто глазу явленные,

Все вещи таившиеся были лишены их вуали

И проступили во вспышке его взгляда солнечно-белой.

Занятое неугомонное неотесанное население

Кишело там незамечаемыми темными тысячами.

В потаенном тумане, мировую сцену окутывающем,

Маленькие божества действа низшего Времени,

Что работали, далекие от контролирующего взгляда Небес,

Что планировали, неизвестные созданиям, которыми они двигали,

Мелкие заговоры этого жалкого царства,

Забавлялись мелкими замыслами, надеждами краткими,

Маленькими шагами стремящимися и дорогами маленькими,

И барахтанием рептилий в пыли и во мраке,

И пресмыкательством и бесчестием жизни ползучей.

Дрожащее и пестрое множество,

Мешанина магических ремесленников странная,

Была видна, формирующая глину жизни пластичную,

Эльфийский выводок, элементарный род.

Удивленные непривычным пылом,

Словно имманентный в тенях показался,

Чертята с кривыми членами и резными звериными обликами,

Суфлеры-эльфы, сухие как гоблины или колдовски маленькие,

Гении более красивые, но скудные и бездушные,

И существа падшие, чья небесная утрачена часть,

Сбившиеся божества, попавшиеся в пыль Времени.

Невежественные и опасные желания, но вооруженные силой,

Полуживотное, полубожественное настроение и их форма.

Из серости смутного фона

Приходят их шепоты, нечленораздельная сила,

Будят в уме отзывающуюся эхом мысль или слово,

Для своего жала импульса притягивают санкцию сердца,

И свою работу в этой мелкой Природе делают,

И наполняют дисгармонией свои творения и силы.

Ее зерно радости они проклинают плодом горя,

Извлекают с дыханием ошибки свои убогие знания

И свои поверхностные истины на нужды лжи поворачивают,

Понукают свои эмоции маленькие, направляют свои страсти

В пучину или болото и грязь:

Или же колют шпорами твердых страстей иссушающих,

Пока по кружным дорогам, что не ведут никуда,

Телега Жизни трясется, не находя из Неведения выхода.

Игра с добром и со злом — их закон;

Соблазняя на неудачу и бессмысленный успех,

Все модели портят они, искажают все мерки,

Делают знание отравой, добродетель — тупым образцом

И ведут бесконечные циклы желания

Через подобия перемены, печальной или счастливой,

К неизбежной фатальности.

Все под влиянием их там разыгрывается.

Их империя и их роль — не единственно там:

Где бы ни были бездушные умы и гида лишенные жизни,

В телесной самости маленькой есть это все,

Где бы ни был недостаток любви, света, шири,

Эти кривые портные за свое дело берутся.

Ко всем полусознательным мирам простирают они свое царство.

Здесь тоже эти божки нашими человеческими управляют сердцами,

Сумерки нашей природы — их жилье потаенное:

Здесь тоже подчиняется ослепленное примитивное сердце

Завуалированным внушениям скрытого Разума,

Что преследует наше знание сбивающим светом

И стоит между нами и Истиной, что спасает.

Голосами Ночи он нам говорит:

Наши темные жизни к еще большей тьме движутся;