Читаем Савитри. Легенда и символ полностью

И серая материя мозга уловить Мысль,

И душа проглянуть из ее тайны сквозь плоть,

Как безымянный свет к людям не прыгнет

И из сна Природы не поднимутся силы неведомые?

Даже сейчас намеки светлой Правды, как звезды,

Встают в великолепии ума Неведения лунном;

Даже сейчас бессмертного Возлюбленного мы ощущаем касание;

Если дверь комнаты чуть-чуть приоткрыта,

Что тогда может воспрепятствовать вхождению Бога,

Кто воспрепятствует его поцелую спящей души?

Бог уже близко, Правда близка:

Если темное, атеистическое тело не знает его,

Должен мудрец отрицать Свет, свою душу — провидец?

Я не связана ни мыслью, ни чувством, ни формой;

Я живу в славе Бесконечного,

Я близка к Непостижимому и Безымянному,

И Невыразимый сейчас в моем доме — супруг.

Но, стоя на краю светлом Вечного,

Я раскрыла, что мир — это Он;

Я встретила Дух духом, собою — Себя,

Но я полюбила и моего Бога тело.

Я преследовала его в его земной форме.

Удовлетворить одинокая свобода не может

Сердце, что стало с каждым сердцем единым:

Я — депутат мира стремящегося,

Моего духа свободу я прошу ради всех".

Затем вновь зазвенел более глубокий крик Смерти.

Словно под тяжестью своего закона бесплодного,

Угнетенный своей собственной упрямой бессмысленной Волей,

Пренебрежительный, утомленный и сострадательный,

Прежний, нетерпимый тон он больше не нес,

А казался теперь голосом жизни, в ее неисчислимых путях

Трудящейся вечно и ничего не достигшей,

Из-за рождения и изменения, ее смертные силы,

Которыми она длится, прикованы к пограничным столбам

Широкого кружения расы бесцельной,

Чей ход все время спешит и остается все прежним.

В его долгой игре с Судьбою, со Случаем, Временем,

Убежденный в тщете победы и поражения в игре,

Подавленный своим грузом неведения и сомнения,

Который знание, похоже, лишь увеличивает и расширяет,

Земной разум отчаивается, сникает и выглядит

Старым, усталым и обескураженным работой своей.

Но разве при этом все было ничем, напрасно достигнуто?

Что-то великое сделано было, некий свет, некая сила,

Освобожденная от Несознания огромного хватки:

Она появилась из ночи; рассветы свои она видит,

Вечно кружащие, хотя ни один рассвет остаться не может.

Эта перемена была в далеко летящем голосе бога;

Его форма страха изменилась и допустила

Наше скоротечное усилие к вечности,

Хотя наброшены еще сомнения обширные

На грандиозные намеки невозможного дня.

Поднимаясь, великий голос крикнул Савитри:

"Раз знаешь ты мудрость, что превосходит

И вуаль форм, и презрение форм,

Встань, богами освобожденная видящими.

Если свободным ты сохранила свой разум от жизни стресса свирепого,

Ты могла бы стать как они, спокойной, всезнающей.

Но запрещает неистовое и страстное сердце.

Оно — буревестник анархической Силы,

Что мир желает поднять и оторвать от него

Нерасшифруемый свиток Судьбы,

Закон и правило Смерти и непостижимую Волю.

Спешащие действовать, нарушители Бога

Есть эти великие духи, те, у кого слишком много любви,

И те, кто как ты сформирован,

В узкие границы жизни пришли

С натурой слишком широкой, опережающей время.

Поклоняющиеся силе, к ней не испытывая ужаса,

Их гигантские воли потревоженные года вынуждают.

Мудрый спокоен; горы молчаливы великие,

Что встают непрестанно к недостижимому небу,

Что сидят на своей неизменной основе, их головы

Не грезят в неизменных владениях неба.

На свои устремленные вершины, величественные и спокойные,

Поднимая на пол пути к небу душу взбирающуюся,

Могучие посредники стоят довольные

Тем, чтобы наблюдать революции звезд:

Двигаясь с мощью земли неподвижно,

Они видят, как эпохи проходят, и остаются все прежними.

Мудрый мыслит эпохами, они слушают поступь

Далеких вещей; терпеливые, незадеваемые, они хранят

Свою опасную мудрость в своих глубинах сдержанной,

Что бы не погрузились в неведомое хрупкие дни человека,

Влекомого, как связанный левиафаном корабль

В пучину его громадных морей.

Смотри, как дрожит все, когда боги слишком близко ступают!

Все в движении, опасности, муке, разрываемое и поднимаемое.

Торопящиеся эпохи запнулись бы, если б слишком спешили,

Если бы сила с небес застала врасплох несовершенную землю

И незавуалированное знание поразило бы эти непригодные души.

Божества скрыли их ужасную силу:

Бог спрятал свою мысль и даже кажется, что он заблуждается.

Будь тиха и медлительна в мудром и медленном мире.

Ты могуча, ужасной богиней наполнена.

К которой ты взывала в тумане лесов на рассвете.

Не используй свою силу, как дикие души Титанов!

Не касайся установленных линий, древних законов,

Уважай покой великих, утвержденных вещей".

Но Савитри ответила огромному богу:

"Какой тишиной ты бахвалишься, о Закон, о Смерть?

Разве что с тупым взглядом инертно ступающих

Энергий чудовищных, скованных в круге застывшем,

Бездушных и каменноглазых с механическими грезами?

Напрасна надежда души, если неизменный Закон — это все:

Всегда ради нового и неизвестного продолжают настаивать

Эпохи спешащие, Бога оправдывая.

Какими бы были эры земные, если бы серая сдержанность

Никогда не была б взломана и великолепия вперед бы не прыгнули,

Взрывая свое неясное семя, когда бы медленная жизнь человека

Не прыгнула в спешке на внезапные великолепные тропы,

Перейти на страницу:

Похожие книги

А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 2
А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 2

Предлагаемое издание включает в себя материалы международной конференции, посвященной двухсотлетию одного из основателей славянофильства, выдающемуся русскому мыслителю, поэту, публицисту А. С. Хомякову и состоявшейся 14–17 апреля 2004 г. в Москве, в Литературном институте им. А. М. Горького. В двухтомнике публикуются доклады и статьи по вопросам богословия, философии, истории, социологии, славяноведения, эстетики, общественной мысли, литературы, поэзии исследователей из ведущих академических институтов и вузов России, а также из Украины, Латвии, Литвы, Сербии, Хорватии, Франции, Италии, Германии, Финляндии. Своеобразие личности и мировоззрения Хомякова, проблематика его деятельности и творчества рассматриваются в актуальном современном контексте.

Борис Николаевич Тарасов

Религия, религиозная литература