И серая материя мозга уловить Мысль,
И душа проглянуть из ее тайны сквозь плоть,
Как безымянный свет к людям не прыгнет
И из сна Природы не поднимутся силы неведомые?
Даже сейчас намеки светлой Правды, как звезды,
Встают в великолепии ума Неведения лунном;
Даже сейчас бессмертного Возлюбленного мы ощущаем касание;
Если дверь комнаты чуть-чуть приоткрыта,
Что тогда может воспрепятствовать вхождению Бога,
Кто воспрепятствует его поцелую спящей души?
Бог уже близко, Правда близка:
Если темное, атеистическое тело не знает его,
Должен мудрец отрицать Свет, свою душу — провидец?
Я не связана ни мыслью, ни чувством, ни формой;
Я живу в славе Бесконечного,
Я близка к Непостижимому и Безымянному,
И Невыразимый сейчас в моем доме — супруг.
Но, стоя на краю светлом Вечного,
Я раскрыла, что мир — это Он;
Я встретила Дух духом, собою — Себя,
Но я полюбила и моего Бога тело.
Я преследовала его в его земной форме.
Удовлетворить одинокая свобода не может
Сердце, что стало с каждым сердцем единым:
Я — депутат мира стремящегося,
Моего духа свободу я прошу ради всех".
Затем вновь зазвенел более глубокий крик Смерти.
Словно под тяжестью своего закона бесплодного,
Угнетенный своей собственной упрямой бессмысленной Волей,
Пренебрежительный, утомленный и сострадательный,
Прежний, нетерпимый тон он больше не нес,
А казался теперь голосом жизни, в ее неисчислимых путях
Трудящейся вечно и ничего не достигшей,
Из-за рождения и изменения, ее смертные силы,
Которыми она длится, прикованы к пограничным столбам
Широкого кружения расы бесцельной,
Чей ход все время спешит и остается все прежним.
В его долгой игре с Судьбою, со Случаем, Временем,
Убежденный в тщете победы и поражения в игре,
Подавленный своим грузом неведения и сомнения,
Который знание, похоже, лишь увеличивает и расширяет,
Земной разум отчаивается, сникает и выглядит
Старым, усталым и обескураженным работой своей.
Но разве при этом все было ничем, напрасно достигнуто?
Что-то великое сделано было, некий свет, некая сила,
Освобожденная от Несознания огромного хватки:
Она появилась из ночи; рассветы свои она видит,
Вечно кружащие, хотя ни один рассвет остаться не может.
Эта перемена была в далеко летящем голосе бога;
Его форма страха изменилась и допустила
Наше скоротечное усилие к вечности,
Хотя наброшены еще сомнения обширные
На грандиозные намеки невозможного дня.
Поднимаясь, великий голос крикнул Савитри:
"Раз знаешь ты мудрость, что превосходит
И вуаль форм, и презрение форм,
Встань, богами освобожденная видящими.
Если свободным ты сохранила свой разум от жизни стресса свирепого,
Ты могла бы стать как они, спокойной, всезнающей.
Но запрещает неистовое и страстное сердце.
Оно — буревестник анархической Силы,
Что мир желает поднять и оторвать от него
Нерасшифруемый свиток Судьбы,
Закон и правило Смерти и непостижимую Волю.
Спешащие действовать, нарушители Бога
Есть эти великие духи, те, у кого слишком много любви,
И те, кто как ты сформирован,
В узкие границы жизни пришли
С натурой слишком широкой, опережающей время.
Поклоняющиеся силе, к ней не испытывая ужаса,
Их гигантские воли потревоженные года вынуждают.
Мудрый спокоен; горы молчаливы великие,
Что встают непрестанно к недостижимому небу,
Что сидят на своей неизменной основе, их головы
Не грезят в неизменных владениях неба.
На свои устремленные вершины, величественные и спокойные,
Поднимая на пол пути к небу душу взбирающуюся,
Могучие посредники стоят довольные
Тем, чтобы наблюдать революции звезд:
Двигаясь с мощью земли неподвижно,
Они видят, как эпохи проходят, и остаются все прежними.
Мудрый мыслит эпохами, они слушают поступь
Далеких вещей; терпеливые, незадеваемые, они хранят
Свою опасную мудрость в своих глубинах сдержанной,
Что бы не погрузились в неведомое хрупкие дни человека,
Влекомого, как связанный левиафаном корабль
В пучину его громадных морей.
Смотри, как дрожит все, когда боги слишком близко ступают!
Все в движении, опасности, муке, разрываемое и поднимаемое.
Торопящиеся эпохи запнулись бы, если б слишком спешили,
Если бы сила с небес застала врасплох несовершенную землю
И незавуалированное знание поразило бы эти непригодные души.
Божества скрыли их ужасную силу:
Бог спрятал свою мысль и даже кажется, что он заблуждается.
Будь тиха и медлительна в мудром и медленном мире.
Ты могуча, ужасной богиней наполнена.
К которой ты взывала в тумане лесов на рассвете.
Не используй свою силу, как дикие души Титанов!
Не касайся установленных линий, древних законов,
Уважай покой великих, утвержденных вещей".
Но Савитри ответила огромному богу:
"Какой тишиной ты бахвалишься, о Закон, о Смерть?
Разве что с тупым взглядом инертно ступающих
Энергий чудовищных, скованных в круге застывшем,
Бездушных и каменноглазых с механическими грезами?
Напрасна надежда души, если неизменный Закон — это все:
Всегда ради нового и неизвестного продолжают настаивать
Эпохи спешащие, Бога оправдывая.
Какими бы были эры земные, если бы серая сдержанность
Никогда не была б взломана и великолепия вперед бы не прыгнули,
Взрывая свое неясное семя, когда бы медленная жизнь человека
Не прыгнула в спешке на внезапные великолепные тропы,