Сатори в Париже. Тристесса

Бык получал $150 в месяц от трастового фонда, учрежденного его отцом перед смертью – отец любил его, и я понимал, за что, потому как Бык человек милый и нежный, хоть чутка и жулик, много лет в Нью-Йорке он свою тягу к дряни поддерживал тем, что крал где-то $30 каждый день, двадцать лет – Несколько раз в тюрьме сиживал, когда у него находили не тот товар – В тюрьме он всегда был библиотекарем, он великий ученый, во многих смыслах, с изумительным интересом к истории и антропологии, и не к чему-то, а к французской символистской поэзии, Малларме превыше прочих – Я не о другом Быке сейчас, который великий писатель и написал «Торчка» – Это другой Бык, постарше, почти 60, я писал в его комнате стихи все прошлое лето, когда Тристесса была моя, моя, а я брать ее не желал – У меня было какое-то глупое аскетическое либо целибатическое представление, что я-де не должен трогать женщину – Мое касание могло бы ее спасти —

Теперь уже поздно —

Он приводит ее домой и тут же я вижу, что-то не так – Она ковыляет внутрь дрожко у него на руке и выделяет слабую (хвала за это Богу) улыбку, и вытягивает жестко руку, я не знаю, что делать, но поддерживаю ее руку на весу повыше, «Что такое с Тристессой, она болеет?»

«Все последние месяцы она была парализована вдоль всей целой ноги, а руки у нее были в кистах, О ужасно эта девочка болела последний месяц»

«А сейчас что с ней не так?»

«Шш – пусть сядет —»

Тристесса обнимает меня и медленно выравнивает свою милую смуглую щеку с моей, с редкой улыбкой, а я играю сбитого с толку американца почти сознательно —

Смотри, я еще спасу ее —

Беда в чем, что я с ней буду делать, как только завоюю? – это как завоевать ангела в преисподней, и тогда ты удостоен спуститься с нею туда, где хуже, а может, и свет там будет, какой-то, в нижине, может, это я сумасшедший —

«Она сходит с ума», говорит Бык, «те дурцефальные сонники так со всеми поступают, с тобой, с кем угодно, мне плевать, с кем».

Фактически, сам Бык с ними перебрал две ночи спустя и доказал это —

Проблема торчков, наркоманов, боже их благослови, благослови их тихие задумчивые души, в том, чтобы срастить – Со всех сторон они в загоне, они постоянно несчастны – «Если бы правительство каждый день давало мне вдосталь морфия, я был бы совсем счастлив и совсем желал бы работать медбратом в больнице – Я даже отправил правительству свои мысли по этому поводу, письмом в 1938-м из Лексингтона, как решить наркотическую проблему, приспособив торчков к работе, с ежедневными дозами для них, пусть подземку убирают, что угодно – если только они будут получать свое лекарство, с ними все будет хорошо, как и с другими больными людьми – Это как с алкоголиками, им нужно лекарство —»

Не помню всего, что произошло, кроме последней ночи, до того роковой, до того кошмарной, такой безотрадной и безумной – Лучше все сделать так, зачем наращивать?

Началось все с того, что у Быка закончился морфий, болел, чуть перебор с сонниками, что он заглотил (секанолы) компенсировать нехватку морфия, и поэтому он ведет себя младенчески, неопрятен, вроде как сенилен, не так скверно, как в ту ночь, когда спал у меня в постели на крыше, потому что Тристесса обезумела и крушила все у него в комнате, и била его, и падала на пол прямо головой, дурцефалов она понакупила в аптеке, Бык ей больше не давал – Встревоженные квартирохозяйки маячат у двери, думают, мы ее бьем, но это она нас бьет —

То, что она мне сказала, как на самом деле обо мне думает, сейчас вышло наружу, год спустя, на год опоздало, а мне нужно было только одно сделать – сказать ей, что люблю ее – Она обвинила меня в том, что я мерзкий планакеша, велела мне убираться из комнаты Быка, пыталась стукнуть меня бутылкой, пыталась забрать мой кисет с табаком и оставить себе, мне пришлось с нею бороться – Мы с Быком спрятали хлебный нож под ковриком – Она просто сидит на полу, как умственно отсталое дитя, с вещами разными возится – Обвиняет меня в том, что пытаюсь курить марихуану из моего табачного кисета, но там только «Дёрэмский Бык» мне для самокруток, ибо у продажных сигарет внутри химикат, от которого они твердые, а это вредит моим восприимчивым флебитным венам и артериям —

В общем, Бык боится, что она его убьет среди ночи, выгнать мы ее не можем, раньше (неделю назад) он вызывал легавых и скорые, и даже так они ее не выкурили, Мексика – Поэтому он приходит ночевать ко мне в постель новой комнаты, с чистыми простынями, забывает, что он уже заглотил два сонника и принимает еще два, после чего слепнет, не может найти свои сигареты, щупает вокруг и сшибает все, писается в постель, разливает кофе, что я ему приношу, мне приходится спать на полу каменном, среди клопов и тараканов, я всю ночь его поношу, надув губки: «Смотри, что ты делаешь с моей славной чистенькой постелью»