Сашка

Самолёт пошёл на посадку. Встретил Туруханск пассажиров тёплой погодой и горячей закуской в столовой. Братья с аппетитом ели пахучие котлеты, поглядывая на старших и прислушиваясь к разговору. Старуха Агафья жалела Анну, с которой предстояло распроститься в Красноярске, где она решила остаться в доме сестры мужа. Анна бы и не рассталась с роднёй, как понял Сашка, но она ещё не потеряла надежду сохранить семью.

Снова полёт. Наконец, Красноярск.

– Как изменился климат! – удивилась Ксения. – Там мороз, а здесь дождит.

– В это время и здесь обычно лежит снег, – заметил таксист, укладывая вещи в багажник.

– Значит, к твоим поедем? – посмотрела на Анну Агафья Кирилловна. – Интересно познакомиться.

Улица Кирова, дом номер сорок восемь, – назвала Анна адрес.

Братья с интересом смотрели из машины на улицы города. Дома казались однообразными. Только на главной улице было на что посмотреть. Вовка вскрикивал от восторга, а Сашка старался увидеть знакомые места, где он бывал с дядей Лёшей. И, наконец, различил вдали, на сером фоне, часовню.

Такси остановилось возле бревенчатого дома. На улице вертелась толпа мальчиков; они сразу обступили машину. С крыльца дома сошла женщина, худощавая, с впалым ртом и небрежно причёсанными редкими волосами, болтающимися на узких плечах. Это была золовка Анны – Анисиха. Она забрала у Анны свёрток с девочкой и поочерёдно поздоровалась со всеми. Потом стала просить хотя бы денёк погостить. Ксения, сославшись на то, что у них в планы это не входит, и не подумала покидать машину.

– Нет, нет, – настаивала Анисиха, – так я вас не отпущу. Сватья, – обратилась она к Агафье Кирилловне, – ты-то чего сидишь? Погостите.

– Решайте: ехать – не ехать, – возник шофер. – Машину зря держите!

– Ты бы молчал, окаянный, – нагнувшись, дохнула в лицо ему перегаром Анисиха.

Шофёр отвернулся. Ксения, наконец, сдалась на уговоры. На крыльцо, держась за косяк двери и покачиваясь, вышел лысый мужик – Анисов. Осмотрев приезжих из-под нависших бровей, он пробасил:

– Входите в дом, просим.

Видимо, решив, что на этом его миссия завершена, он, продолжая покачиваться, отправился в дом. В узком коридоре воняло керосином, в углу, стоял примус.

– Промокли, ах, вы…– засуетилась Анисиха. – Анюта сбегай в ларёк, ещё не закрыли, а я подтоплю печку.

На середине комнаты стоял стол со следами пьянки.

– Праздник у вас? – поинтересовалась Агафья Кирилловна, покачав головой.

– Сам получил получку.

Анисов забрался, кряхтя, на высокую кровать, стоявшую у стены, и, погладив ладонью лысину, стал жене подсказывать:

– Чего не надо убери со стола, рюмки оставь, а самовар долей.

– Помолчи, идол, – дай с людьми поговорить, – перебила его Анисиха. – Далече с Севера путь держите? – обратилась она к Ксении.

– Пока во Фрунзе, ну а там видно будет, – нехотя ответила Ксения, уставшая в дороге.

– К её подруге направляемся, – подключилась к разговору Агафья Кирилловна. – Пишет, что в городе Фрунзе хорошо.

– С Севера, значит, уезжаете, плохо там?

– Климат лютый, – покачала сокрушённо головой Агафья Кирилловна.

– А Георгий говорит, что в Норильске хорошую деньгу зарабатывают.

– А где он? – Агафья Кирилловна изловчилась вставить мучивший её вопрос.

– Так он здесь, подойти должен.

Анисиха поставила на клеёнку тарелку с селёдкой и луком и, дразнящую ароматным паром, варёную картошку. Открылась дверь, на пороге показалась Анна, следом, с улыбкой искривлённых губ, вошёл мужчина среднего роста. Широкие плечи и крепкая фигура не сглаживали неприятного впечатления от лица со свисшей на глаз чёлкой и омерзительной улыбкой.

– Ксения, мама, – это Георгий, – бодро представила его Анна.

Отвратительно осклабившись, мужчина подал родственникам руку и без лишних слов стал распоряжаться водкой. После первой же рюмки, Анисиха приобрела дополнительную бойкость, засновала из комнаты в кухню, подкармливая в кухне детей, а в комнате подкладывая кушанье взрослым. Братья, поев, заспорили. Георгий встал из-за стола и, подойдя к двери, заорал:

– Заткните рты, мелюзга!

Шум из кухни прекратился, но ненадолго.

– Значит, Аннушка остаётся? – перекричав общий шум, спросила Агафья Кирилловна Георгия.

– Пусть остаётся: места хватит, только я не жилец дома. – Он выпил залпом водку и шумно выдохнул. – Жизнь штука серьёзная, не нам подсказывать ей, что делать. Если Анька не приладится к жизни, то пусть уматывает. Я скоро уеду, ненадолго, но уеду. Пусть ждёт, если я нужен ей, а нет, так её дело. – Как бы ставя точку пояснению, он грохнул кулаком по столу, отчего зазвякала посуда.

– Разоткровенничался, – шепнула Анна сестре. – Успокаивать бесполезно.

– Давай, сватьюшка, укладываться спать, – привстала Агафья Кирилловна.

33