Сашка

Новая беда пришла к Сашке. Не давалась ему арифметика, как не пытался помочь ему старший брат, учившийся на два класса впереди; даже регулярные мамочкины оплеухи за двойки не исправляли положения. Из-за этой арифметики не шла учёба у него в третьем классе. Причём при одном только виде цифр он путался и не мог сосредоточиться. И, когда к концу недели в дневнике его собиралось порядочно двоек, он не торопился домой. Сначала ночевал в будке, где проходят горячие трубы, но вскоре нашёл чердак, где у печной трубы было тепло и не страшно.

16

Суров Север. Ещё суровей арифметика! Сашка мечтал о лете, когда настанут каникулы и, может быть, побоев станет меньше. Но зима на Севере долгая, а это Сашке ни к чему. Домашние неурядицы сказались на нём – дома он был молчуном, зато в школе навёрстывал своё. И где бы ни находился он, около него собиралась толпа мальчишек. Все смеялись, хвастались, начинали курить, рассказывали смешные анекдоты. Для мальчишек Сашка был свойским пацаном.

А ещё Сашка сдружился с Галкой Озеровой. Раньше он не обращал внимания на одноклассниц, и многие из них получали на перемене щелчки от него. Но когда Галка задела локтём его в раздевалке, он, посмотрев ей в глаза, застыл, промямлил что-то и отошёл. А ведь она жила по соседству, в двухэтажном доме. Теперь после уроков он провожал её. Она ждала его у дверей школы, когда он задерживался. Прощаясь, он пожимал ей ладонь, говоря: «До завтра, Галчонок». Только он так называл её. Она училась на одни пятёрки, и её уже приняли в пионеры. Про свою маму она говорила с лаской. Сашка объяснял это тем, что мама её добрая. Как то он сказал Галке, что, если бы и он учился на пятёрки, мамочка всё равно бы била его, как брата, отличника. На это Галка ответила, что не надо списывать на уроке, и тогда он научится решать задачи и будет хорошие отметки получать, а ещё – учится он не для мамочки. Сашка печально возразил, что арифметика не даётся ему.

– Не даётся, не даётся, – усмехнулась Галка. – Не хочешь учиться, вот и всё. Возьмись за ум, Саня.

Может, и взялся бы маленький Ерёмин за ум, но очередная беда настигла его.

– Вот Саша, – поставила его в пример учительница, – отпетым был, а теперь тройки исправляет. И Сашке сказали, что примут его в пионеры. Он ходил по комнате и учил текст: «…юный пионер Советского Союза…»

– Поешь? – перебила его Агафьи Кирилловна.

Малыш продолжил читать: «…перед лицом товарищей…»

– Значит, есть не будешь? – спросила бабушка.

«…обещаюсь…» – закричал Сашка.

– Не обещайся, второй раз собирать не стану, – обиделась Агафья Кирилловна.

«Пойду, Галку позову, пусть проверит» – подумал Сашка.

Приём в пионеры прошёл торжественно. Перед шеренгой учеников стоял старшеклассник с комсомольским значком на груди, он сжимал в руке древко красного знамени. Сашке он задал такой вопрос:

– Скажи-ка, Саша Ерёмин, почему красный цвет у галстука?

– Галстук вымазан в крови! – звонко ответил Сашка.

Старшеклассник, покачав головой, объяснил, почему у галстука такой цвет.

Увы, лишь четыре дня проносил Ерёмин пионерский галстук. Случилась беда на пятый день. Последним уроком была физкультура. Сашка до звонка вбежал в спортивный зал и забрался на кожаного коня. Но в зал вошла девочка и сказала, что вместо физкультуры всех поведут в музей. У раздевалки толпилась мелюзга.

– Сашка! – закричал Вовка. – Вы в музей?

– Ага, – ответил брат, продираясь к вешалке.

– Скорее одевайся, есть дельце! – зашептал Вовка.

Сашка, надев на ходу шапку, подошёл к дверям, где его ждал брат.

– Слушай, нас водили туда, так вот, там морж есть, – затараторил Вовка. – Если у него отпилить клык, получится ручка для ножа, понимаешь?

Сашка кивнул, хоть в толк взять не мог, к чему Вовка клонит.

– Вот инструмент, – прошептал между тем брат, показав ему ржавую пилку. – Я уже подпиливал, осталось чуток. Присядешь, когда не будет никого, и допилишь, ага? Надпил внизу, увидишь. Ну, валяй! – он хлопнул Сашку по плечу.

Музей располагался на берегу озерка. Рядом с ним лодочная станция. Сейчас она опустела и казалась сказочным теремком, где всё будто бы временно уснуло. Сашка обычно любовался синим куполом крыши лодочной станции, но сейчас думал о музее. Раздеваясь в вестибюле, он увидел строгую, в очках, тётю, она принимала ребят. Седые пряди волос обрамили её лоб. Раздевшись, ребята побрели по музею. Многие смотрели на клыкастого волка, а Сашку занимал морж.

– Дети, руками не трогать ничего! – послышался голос тёти.

Улучив минутку, Сашка сел на корточки и, нащупав надпил на бивне, сунул в щелку пилку и стал тереть. Полотно неслышно скользило по кости. Увлекшись работой, он не заметил, как подошли к моржу девочки и седая тётя в очках.

– Что такое! – вскрикнула тётя, до боли сжав Сашкину руку, в которой болталась пилка.

Тошно стало на душе у Сашки, когда пионервожатая в присутствии ребят снимала с его шеи пионерский галстук. Кто-то из ребят смотрел на Сашку укоризненно, но некоторые хихикали. А Галка Озерова, стоя в сторонке и отвернувшись, плакала. Когда Сашка, понурив голову, пошёл в раздевалку, она сказала подружке: