Саранча

Закрыли тент, и те, кто не спал, смотрели на шевелившуюся степь через пластиковые окна. Аким не спал.

Машина останавливалась иногда, шофёр вылезал на капот, очищал от раздавленных насекомых стекло, матерился. Снова садился за руль и снова включал дворники.

Так и ехали, часов шесть. И только после Большого камня, у Бетонного дома повернули на юг, навстречу серому мареву, навстречу тучам из саранчи.

Вскоре им попалась машина, шла она на встречу. В ней были дети и несколько женщин. Перепуганные, усталые. Грузовику с казаками пришлось им дорогу уступать, иначе не разъехались бы в грязи.

Время ещё и четырёх не было, а темно, словно сумерки пришли. И шелест непрерывный. И тент на грузовике провисал. На крыше тысячи насекомых сидело, приходилось вставать и толкать тент снизу, чтобы сбросить, ссыпать эту заразу с машины.

Саблин уже от непрерывного покачивания в сон клонило, и тут один из казаков воскликнул:

— Гляньте, гляньте, — он указывал пальцем, — никак сколопендра!

Те из казаков, что не спали, приникли к врезкам из прозрачного пластика, что выполняли в стенках тента роль окон.

Саблин тоже, как раз по его борту это было.

— Да где? — спросил кто-то.

— Да вон же, на самом ближнем бархане красуется. На самом верху. Просто на чёрном, её видно плохо.

И тут Аким увидал эту мерзость. Для степняков сколопендра дело обычное, для болотных казаков редкость.

Сколопендра была белой с желтизной, вернее прозрачной, цвета срезанного старого ногтя. До неё и пяти метров не было. Большая она была, не меньше метра в длину, и четверть своего тела приподняла над барханом, словно рассмотреть грузовик хотела.

И как по заказу, грузовик тут проезжал на небольшой скорости из-за огромной грязной лужи.

— А чего она задралась-то? — спросил один из казаков.

— Может саранчу ловит, — предположил другой.

— Убейте её, — сурово сказал третий, сам он был с другого борта машины, видеть сколопендру не мог, — убейте, зараза редкостная. Житья от неё в степи нету.

Просить дважды ему не пришлось, тут же тент кузова откинули, кто-то дернул затвор. Но выстрела не последовало.

— Сбежала, — сообщил тот казак, что собирался стрелять.

— Как увидите, бейте сразу, — со знанием дела продолжал казак. — Хуже этой падлы в степи нет ничего.

Саблин сам с ними никогда не встречался, он в степь ходил редко, ни к чему ему было. Но разговоры про этих существ от охотников слыхал. Да, зверь это был злой, хитрый и опасный. Одно слово — сколопендра, само слово за себя говорит. Зарывается в песок бархана, и охотится на всё, что проходит мимо. А любимой его добычей была птица дрофа. Куропаткой, крысой или гекконом тоже, конечно, не побрезгует, но это мелочи для такой большой зубастой твари. Опытные казаки говорили, что до двух метров бывает, в три ладони шириной. Дрофа большая, вкусная и мясистая, разжиревшая на саранче и клещах, все любят дроф. Степные казаки дроф выпасают, ими и питаются. Разводят их, охраняют. Птица эта плодится хорошо, корма в степи для неё навалом. Саранчи да клеща море. А от жары у неё два слоя перьев. Птица любую жару выдерживает. Эти плотные слои перьев им от жары и от врагов помогают. Длинноногую дрофу такая пакость, как сколопендра, никогда не поймает, поэтому сколопендра выработала верный способ. Она отрастила в своём белёсом, мерзком теле страшные железы и крепкий мешок с мощными мышцами. Железы вырабатывают кислоту, а мешок её хранит, а мышцы мешка, когда надо, резко, как спазм сократившись, эту самую кислоту могут выбросить на два, а то и три метра. Кислота страшная. Точный кислотный плевок всегда смертелен. Дрофа, конечно, ещё бежит, но от неё уже белый дымок идёт, прямо на глазах кислота обугливает птице перья и кожу. Пятьдесят метров, и птица падает на бок, дёргается в судорогах, кожа её обгорает, лопается, ну а тут и сам охотник поспевает. И ладно бы дроф жрала эта сволочь, так нет же, всё равно сколопендре в кого плюнуть, лишь бы мимо её укрытия шёл. А ещё она откладывает в барханы десятки яиц каждый год. Так что когда сонный казак говорил убить эту заразу, спорить с ним вряд ли бы кто стал. Все были наслышаны.

Машину качает из стороны в сторону, траки рассчитанные на песок и пыль, не всегда хороши в грязи и лужах. Он качается в такт с машиной, туда-сюда, чуть заваливается, когда грузовик накреняется, чтобы объехать глубокую, заполненную водой, грязью и дохлой саранчой колею. Он едва держится, чтобы не заснуть. Хотя многие казаки спят, не стесняются. Наверное заснул бы, не закричи казак, что был рядом:

— Внимание! Пеленг!

Саблин от неожиданности вздрогнул, дробовик, что стоял у него промеж колен, едва не уронил. Он сейчас возненавидел этого молодого казака, что сидел рядом с ним. Это был боец-электронщик, на груди у него висел БЭК[1] небольшой ящик с монитором. Этот ящик по уставу не отключается никогда. Антенна, торчащая у электронщика из рюкзака, ловит все электромагнитные волны. Отображая их мощность, характер, источник.