Сапфировая книга

— Может быть, потому что ты председатель в клубе фанатов Уильяма Уитмена? — высказала я предположение.

— Или потому, что ты двадцать раз написала на листке Синтия Уитмен, чтобы узнать, как ты сама сказала, какое ощущение при этом возникнет? — сказала Лесли.

— Или потому…

— Хватит, — прошипела Синтия. — Это было един-единственный раз. И давным-давно прошло.

— Это было позавчера, — сказала Лесли.

— За это время я поумнела и повзрослела. — Синтия вздохнула и оглянулась на класс. — В этом виноваты эти детишки. Если бы у нас в классе были хотя бы относительно нормальные парни, никому не пришлось бы влюбляться в учителя. Кстати… Что это за парень, который заезжал за тобой вчера в лимузине, Гвенни? У тебя с ним что-то есть?

Шарлотта фыркнула, явно веселясь, что тут же привлекло внимание Синтии.

— Ну хватит уже загадочности, Шарлотта. У кого-то из вас что-то с ним происходит?

За это время мистер Уитмен дошел до своего пульта и призвал нас, заняться Шекспиром и его сонетами. В виде исключения, на этот раз я ему была благодарна. Лучше Шекспир, чем Гидеон! Разговоры в классе прекратились, вместо них слышны были вздохи и шорох бумаги. Но я еще успела услышать, как Шарлотта сказала: «Только не у Гвенни».

Лесли сочувственно глянула на меня.

— Она даже не догадывается, — прошептала она. — Ее можно только пожалеть.

— Ага, — шепнула я в ответ, но на самом деле я жалела только себя. Вторая половина дня в обществе Шарлотты будет тем еще удовольствием.

На этот раз лимузин стоял не прямо перед воротами, а на улице чуть поодаль. Рыжеволосый мистер Марли нервно вышагивал рядом и занервничал еще больше, когда увидел нас.

— А, это вы, — бросила Шарлотта подчеркнуто недовольно, и мистер Марли покраснел.

Шарлотта посмотрела внутрь лимузина, но там никого не было. Кроме водителя и… Ксемериуса. Шарлотта выглядела разочарованной, что мне добавило настроения.

— Ты небось скучала по мне? — Ксемериус довольно развалился на сидении, когда машина тронулась с места. Мистер Марли сел впереди, а Шарлотта, сидя рядом со мной, не отрываясь смотрела в окно.

— Это хорошо, — сказал Ксемериус, не дожидаясь ответа. — Но ты должна понимать, что у меня есть и другие обязательства, кроме как приглядывать за тобой.

Я закатила глаза, и Ксемериус залился смехом.

Я действительно по нему скучала. Занятия тянулись, как жвачка, и когда миссис Каунтер завела бесконечный рассказ о полезных ископаемых на Балтике, я затосковала по Ксемериусу и его фразочкам. Кроме того, я бы хотела познакомить его с Лесли, насколько это вообще было возможно. Лесли пришла в восторг от моих описаний Ксемериуса, несмотря на то, что мои рисовальные попытки вряд ли льстили бедному демону. («А что это за прищепки?» — захотела узнать Лесли, показывая на нарисованные мной рожки).

— Наконец-то, невидимый друг, который может принести пользу, — восхищенно сказала она. — Представь себе: в отличие от Джеймса, который бестолково стоит в своей нише и только и умеет, что ворчать по поводу твоих плохих манер, этот горгулья-демон может шпионить для тебя и выяснить, что делается за закрытыми дверями.

Об этом я еще не думала. Но действительно — сегодня утром эта история с рюде… риде… с устаревшим словом для дамской сумочки… Ксемериус мне очень помог.

— Ксемериус может стать твоим козырем в рукаве, — сказала Лесли. — Не то что этот вечно обиженный бездельник Джеймс.

К сожалению, насчет Джеймса она была права. Джеймс был… а правда, чем он был? Если бы он гремел цепями или раскачивал люстры, можно было бы его официально объявить школьным призраком. Джеймсу Аугусту Перегрину Пимплботтому было приблизительно двадцать лет, он носил напудренный парик и сюртук в цветочках, и он умер 229 лет тому назад. Здание школы было когда-то его родительским домом, и, как многие призраки, он не хотел верить в то, что умер. Он принимал столетия своей призрачной жизни за странный сон, от которого он надеялся очнуться. Лесли думала, что он проспал решающий этап со светом в конце туннеля.

— Джеймс тоже приносит пользу, — возразила я. В конце концов, я только вчера решила, что Джеймс, как человек из восемнадцатого столетия, может мне помочь, например, научиться фехтованию. Я уже радовалась, представляя грандиозное представление, когда я, наученная Джеймсом, управляюсь со шпагой не хуже Гидеона. К сожалению, это оказалось громадной ошибкой.

На нашем первом (и, как можно себе представить, последнем) занятии на первой переменке в пустом классе Лесли каталась по полу от смеха. Конечно, она не могла видеть Джеймса и его движения, которые я считала высокопрофессиональными, как не могла слышать и комментарии: «Только отбивать, мисс Гвендолин, только отбивать! Терц! Прима! Терц! Квинта!» Она видела только меня, отчаянно размахивающую указкой миссис Каунтер, отбивая невидимую шпагу и проходя через нее, как через воздух. Бесполезно. И смешно.