Сапфир

Не теряя больше драгоценных секунд, Лана отложила «сапфир-цитрин» на край стола, взялась искать парный ему «цитрин-сапфир» — после разберется, какой правильный. Вспомнит. Должна вспомнить…

Бликует и переливается — чароит; светлый у центра, тусклый по краю — кажется, турмалин, она не уверена. Но уверена: не сапфир. Один-единственный луч, и циркон — в сторону, облако — аквамарин, туман — рубин… Рубин бы продлил жизнь Марио на тридцать два дня… Черт, отложить.

Не увидев сияния следующего камня, Лана догадалась — Лараит. Может, предложить ему, дураку, еще раз? Ведь откажется, не согласится, она потеряет время. Комната не для уговоров — в сторону…

Наконец, выбрала два — похожих по свечению, как две капли воды. Настоящий и роковой, правильный и неправильный, один и ноль. Какой же? Память, напрягись!

Ей хотелось наорать на себя или дать себе пенделя — такого, который бы сфокусировал внимание хотя бы на пару секунд. Давай, Лана, давай, давай!

Оба походили на снежинку. Оба пульсировали, оба имели сферическую оболочку, сквозь которую прорастали с периодичностью раз в «такт» лучи. У цитрина короче, у сапфира длиннее…

Присмотрись!

У нее слезились глаза.

Пульсация, такт, еще один — для сравнения. Тот, который был слева, сиял ярче, справа — тусклее. У сапфира на «раз» возникало три отростка-лучика на больших «ветках», у цитрина четыре. Считай, Лана, считай…

Раз — пульсация, два — пульсация, три — пульсация…

Глаза теперь слезились нешуточно.

«Лана…»

Что-то поначалу мягко прикоснулось к ее боку, а затем начало давить все сильнее — она не рисковала оборачиваться — слишком долго, слишком много времени впустую — отвлечется…

У правого четыре луча при пульсации… У левого… у левого, кажется, три…

— Лана!

Она вынырнула — вывалилась из «паузы», — потому что ее толкнули в бок.

— Нам выходить, — кричал Мо. — Выбирай, слышишь, выбирай. Осталось десять секунд, мы должны вынести какой-то наружу…

Ее пульс грохотал рельсовым составом. У правого было четыре луча… Ведь четыре? Значит, цитрин? Мо, чертов Мо, ей требовались еще пара секунд, пара гребаных секунд.

— Какой? — орал он сзади.

— Этот! — она протянула ему тот, который сжимала в левой руке. Если у правого было четыре луча, значит, его близнец должен оказаться сапфиром. А как иначе? Никак!

— Уверена?

Рука Мо жестко выхватила «нужный» камень.

— Уходим, родная, уходим!

* * *

В машине на обратном пути она то умолкала, силясь осознать, что уже все, все закончилось, то вдруг начинала быстро-быстро говорить — как прорывало.

— Знаешь, всего семнадцать. Я, когда поняла, что их всего семнадцать, то напугалась, а потом вдруг поняла, что статистически у нас та же вероятность. Ведь, если камней в сорок раз больше, то и сапфиров должно быть в сорок раз больше. А потом напугалась другого, что камней было бы в сорок раз больше, а сапфир среди них мог найтись всего один. То есть не найтись вообще. Невозможно!

Внедорожник, рыча мотором, катил в сторону города — мелькали столбики на обочине — двадцать второй, двадцать первый, двадцатый…

Ей не верилось. Она все еще не могла выровнять дыхание, не могла унять бурление в крови — они смогли! Сходили в комнату, отыскали нужный камень, они… победили! Ведь победили?

Мо молчал и как-то странно улыбался — как будто не улыбался даже, а странно скривил и поджал губы.

Это он от нервов, объясняла себе Лана. Мы все в шоке, все до сих пор шальные от напряжения.

Камень он сменил сразу же, как вышли из комнаты, — повернулся к ней спиной, задрал майку, вынул прежний, каким-то образом вставил новый. А после развернулся обратно и сразу же обнял ее — она даже не успела рассмотреть выражение его лица, — прижал к себе крепко-крепко, произнес лишь одно слово — «молодец». И едва ли ни силком потащил к машине. Он не смеялся, не танцевал, не издавал победного клича, но произнес «молодец», и ей хватило, чтобы поверить — они справились. А что теперь он хранил тишину — так мужчины, они всегда такие, эмоций наружу не кажут… И потому за двоих тараторила Лана:

— Не поверишь, я думала, не успею. И главное, все почему-то выскочило у меня из головы — вот просто выскочило. Я столько дней заучивала рисунки, а сегодня взяла и все забыла. Вот, правда, случается же так?

На приборной панели покачивался выключенный навигатор.

Все. Комната позади. Они едут назад. И не ноют больше виски, не сохнет рот, не кажутся ватными ноги — наоборот, тело бурлит жизнью, кипит, даже перекипает…

Шестнадцатый километр. Пятнадцатый.

Ей не верилось. Как странно — волны облегчения сменялись тревожными воспоминаниями, недавним пережитым прошлым, и Лана начинала говорить опять:

— Вот хорошо, что я решила просто откидывать ненужные в сторону, знала — не те. Даже не пыталась вспомнить. А лараит узнала с первой секунды, — она хохотнула, — ну, с «замедленной секунды», — еще хотела его тебе предложить, но поняла, что ты откажешься, ты ведь говорил…

Ей было бы легче, если бы Марио тоже проявлял эмоции — болтал, нервно шутил, колотил бы рукой по рулю, говорил бы: ты моя умница, самая большая на свете умница. Ей не хватало этих слов.