Сапер

– Мои… да жаловаться не на что. У меня родители – как из книжки, с самой правильной анкетой. Отец воевал в империалистическую, там в большевики вступил, так что он у меня член партии с дореволюционным стажем. А мама… она всегда при нем была. Мы же в Нижнем Новгороде жили, Горький теперь. Хорошо жили, не голодали. И квартиру папе дали, и пайки он получал. Так вышло, что я как Золушка была с самого детства. Все было для брата, он на три года старше. Все детские воспоминания – Костя то, Костя се, ой, Костику надо вот это вот. Так что я выросла и с удовольствием уехала поступать в мединститут. Костя выучился, на работу в Наркоминдел поступил, сейчас в Монголии при посольстве. – Вера села поудобнее, крепче обхватила мою руку. – А я к ним ездить не люблю, вижу, что… не то что в тягость, но и не в радость…

– Зато теперь у тебя есть я, – успокоил я ее, погладил по голове.

Через час с небольшим я разбудил Бурякова. Он проснулся, сел, сладко потянулся, потер глаза, пытаясь разогнать сон.

– Долго я спал? – спросил он, снова потягиваясь.

– Больше часа, – ответил я. – Ехать пора, а то с такой скоростью движения сегодня до Киева не доберемся. Ночевать в поле не хочется.

– Все равно подождать придется, – кивнул Буряков на «эмку», стоящую на обочине. Вроде и с краю прислонил шофер свою машину, она даже наклонилась набок немного. Позади «эмки» возвышался БА-10. Вроде как охрана.

Как-то так получилось, что движение на дороге замерло, все ждали, когда какой-то очень высокий чин загрузится и уедет. Но тот явно не спешил и как раз сейчас учил жизни и военному делу вытянувшегося перед ним командира званием пожиже. Я пригляделся. Невысокий мужчина с резкими чертами лица, губастый такой. Что-то знакомое, но отсюда не рассмотреть.

– Петя, помоги, какой-то камешек в сапог попал, – позвала меня Вера, садясь на землю.

Я помог стянуть сапог, вытряхнул из него камешек. Жена перемотала портянку. Генерал погрузился в машину, и тут откуда-то вынырнули на бреющем «юнкерсы», скинули бомбы и начали щедро поливать дорогу пулеметами. Вот не было нигде – и получите.

Люди бросились врассыпную, сбивая друг друга с ног. Поднялся крик. Зенитчики тут же начали стрельбу из своих «максимов», так что грохот поднялся неимоверный.

Я бросился и повалил Веру на землю, прикрыв собой. Стреляют, казалось, совсем рядом с нами. Жена лежала подо мной без движения, терпеливо ожидая конца налета, а я только думал: «Лишь бы ничего с тобой не случилось». Вот эта странная мысль втемяшилась мне в голову, что пока с Верой все будет в порядке, и со мной ничего не случится. Понятно, что от пулемета мое тело ее не защитит, прошьет нас обоих насквозь, но это я чуть позже подумал, а пока лежал и не шевелился. Мало кому нравится, когда по нему стреляют.

Я поднял голову и посмотрел на зенитный расчет, внезапно замолчавший секунду назад. Стрелять было некому. Солдат разметало пулеметной очередью. Сержант, совсем недавно стоявший позади установки, лежал на краю кузова с оторванной рукой. А «юнкерсы», судя по нарастающему гулу, пошли на новый заход.

Вскочил на ноги, побежал к полуторке. Успел свалить в сторону тело зенитчика, скользкой от крови рукояткой довернул стволы навстречу штурмовикам. И дал очередь на всю ленту. Вряд ли я попал, да и «юнкерсы», наверное, делали последний заход. Главное, что они испугались идти вот так лоб в лоб, отвернули и свалили на запад.

Я сплюнул вязкую слюну. Совсем обнаглели, без прикрытия летают.

Пора и осмотреться, что успели натворить фашисты. Наш мотоцикл прошило очередью в нескольких местах, и из бензобака тонкой струйкой вытекали остатки горючего. Возле коляски я увидел Бурякова, лежащего почти без движения, только правая нога немного подергивалась, так, что каблуком он выбил в траве небольшую канавку. Помогать ему смысла не было: грудь у него была разворочена, и он уже отходил. Я спрыгнул на землю, подошел, наклонился над ним и закрыл глаза. Подошла Вера, тяжело вздохнула.

– Собери его документы… – Я попытался оттереть пороховую гарь с рук, но только еще больше ее размазал.

– Петя, там «эмку» перевернуло! – дернула меня за рукав Вера.

Я посмотрел на дорогу. Бомба попала между БА-10 и «эмкой» на обочине. Взрыв разорвал бронеавтомобиль пополам. Перевернутая легковушка чадила в кювете. Кто-то пытался вылезти из-под машины, по крайней мере я заметил мелькнувший в разбитом стекле сапог.

– Вера, там живые! – Я сорвался к «эмке», уж больно нехорошо у нее дымил капот. Если разгорится, то через несколько секунд вспыхнет немалый костер.

– Эй! – заорал я группе беженцев, среди которых были мужчины. – Помогайте!

Мы дружно навалились на «эмку» и перевернули ее обратно. Колеса жалобно скрипнули. Женщины во главе с Верой забрасывали капот землей. Двери машины были покорежены и не хотели открываться.

К нам подбежала группа военных во главе с тем самым лысым майором, которого распекали перед этим. Кто-то притащил лом, начали выламывать дверь. Изнутри тоже стучали.