Санктуарий

Здесь все те, для кого я когда-либо колдовала.

В папке с надписью «УИТМЕН, Дэниел» лежат два пакетика. В обоих волосы: два оттенка белокурых, одна прядь темнее и грубее другой. Более старую и светлую давно надо было выбросить. Я тру между пальцев содержимое герметично запечатанного пакетика: волосы там шелковистые и тонкие. Я сожгу их, когда Дэниела похоронят.

Но не сегодня. Я возвращаю пакетик на место, а второй несу к столу. Я срезала его содержимое в прошлый игровой сезон, когда Дэниел получил травму связок и рвался вернуться на поле. Настолько сильно рвался, чтобы обратился ко мне, а не только к физиотерапевту команды и специалисту по спортивной медицине, работу которых покрывала отцовская страховка.

Я вскрываю пакетик серебряными ножницами и выкладываю на стол семь волосков. В рецепте говорится, что надо еще немного подождать, прежде чем их добавить.

Кончики пальцев покалывает, когда я веду ими по вписанным друг в друга и переплетенным кругам, треугольникам, пентаграммам и гексаграммам. По спиралям, начертанным символам и подразделам с буквами и числами. На них и творится магия. Эти диаграммы – живое воплощение колдовства.

Пусть эти схемы и выглядят загадочно, но на самом деле это просто карты. Карты со множеством поворотов и развилок. Волшебство – это искусство выбора наилучшей дороги туда, где вы хотите очутиться. Как и в жизни, место, где вы окажетесь – это результат сделанного вами выбора.

Когда Харпер была маленькая, она сидела рядом, рисовала и раскрашивала, пока я работала. Время от времени она поднимала свою темную головку и серьезно спрашивала, что я делаю. Однако я видела, что она толком не понимает моих объяснений. До того дня, когда я взяла фломастер, которым она рисовала – всегда невероятно талантливо – и сказала: «Ингредиенты и предметы – это твои чернила. Карты и символы – твоя бумага. А магия – это рисунок, который у тебя получается».

Никогда не забуду, как широко она улыбнулась.

Харпер не терпелось стать ведьмой. А мне не терпелось учить ее – как меня учила моя бабушка. Каждый жест и магическая формула соответствуют символу или букве. Обрывки арамейского, египетского и других языков – настолько древних, что они исчезли с лица земли. Сложные движения и знаки пальцами, которые мне приходилось долго отрабатывать. Если я делала ошибку, бабуля била меня линейкой по ноге – не по пальцам или кисти, потому что руки нужны были в работе. Бабуля была мне не просто бабушкой. Она была моей матерью в колдовском искусстве. Каждой ведьме нужна такая. Тропы, которыми мы ходим, слишком опасны, чтобы ступать на них в одиночку.

– Когда-нибудь ты будешь ее учить, – сказала мне бабуля, когда родилась Харпер.

Мы обе любовались ее ясными невинными глазенками и пухленькими ручками и ножками. Моя бабушка не дожила до тринадцатого дня рождения Харпер и не узнала, что ее правнучка – никакая не ведьма.

Стук в заднюю дверь вытаскивает меня из воспоминаний. Прежде всего я проверяю зелье. Я не пропустила ни шага, но песочные часы говорят мне, что скоро настанет время добавлять волосы.

Наверное, это пришла Бриджит. Только у нее есть ключи и амулет, который пропустил бы ее через защитные чары. У нее будут новости об Эбигейл. Мы втроем составили расписание визитов: этим утром Бриджит, днем – Джулия, а я – вечером, когда закончу работу и привезу Харпер из больницы.

Бриджит придется подождать на крыльце, пока я не закончу.

Но дверь трясется – а потом распахивается. Я поворачиваюсь, собираясь отругать подругу… но это не Бриджит.

– Господи, ма. Варишь?

Голос у нее хриплый, словно она полоскала горло горячими углями. Ее что – просто взяли и выпустили из больницы?

Я тянусь ее обнять, но она увертывается изящным движением. Она делает так все чаще, и хоть я и понимаю, что это просто подростковый период, это все равно меня ранит.

– Почти закончила, – говорю я. – Еще чуть-чуть. Ты как?

Я указываю на кресло, которое занимают мои клиенты во время консультаций. В какой-то момент своей жизни тут бывал почти каждый житель города. Однако Харпер игнорирует приглашение. Она обходит ритуальный стол и смотрит на рецепт.

Однако ее внимание надолго не задерживается. Ее детский интерес к колдовству однажды просто исчез. Не помню, когда именно, но это случилось до ее тринадцатилетия. Когда я в тот день провела Обряд Определения и обнаружила, что у нее нет дара, это меня чуть не сломало. Я ужасно боялась, что ее это уничтожит.

Но она справилась. Казалось, она была почти рада. И потом, оглядываясь назад, я поняла, что потеря интереса к моей работе была связана с тем, что Харпер уже ощутила отсутствие дара. Она заставила себя прекратить любить то, что ей недоступно. Конечно, нам всем когда-то приходится так делать, но мне ужасно больно, что моей малышке пришлось научиться этому так рано.

– А это что за хрень?

Она увидела пакетик с волосами Дэниела.

– Следи за языком, Харпер!

– Что ты делаешь с волосами парня, который умер два дня назад? Его смерть расследуют копы! Ты хоть представляешь, насколько подозрительно это выглядит? Одна приходила в больницу поговорить со мной.