Санкция Айгер

– Это больше не повторится, – с холодком сказал Джонатан. – Деньги вы переводите в мой банк немедленно с указанием выплатить мне их лично, не ранее чем через семь недель, или по вашему последующему распоряжению. Если я не смогу провести санкцию, то, скорее всего, буду к тому времени мертв, и чек не будет предъявлен к оплате. Если же я ее проведу, я забираю деньги и ухожу в отставку. В противном случае вы распорядитесь, чтобы банк выплатил деньги вам по предъявлении доказательств моей смерти.

Дракон прижал черные тампоны к глазам и принялся искать во тьме хоть какие-нибудь изъяны в плане Джонатана. Потом он уронил руки на черный пододеяльник.

– Ха. Ха. Ха. А знаете, Хэмлок? По-моему, вы нас обставили. – В его голосе удивление мешалось с восхищением. – Чек будет послан в ваш банк в соответствии с вашими указаниями; картина же будет ждать вас дома.

– Хорошо.

– Я полагаю, что имею удовольствие общаться с вами в последний раз. Мне будет недоставать вас, Хэмлок.

– У вас всегда есть миссис Цербер.

– Да. – В этом ответе слышалась усталость и печаль.

Джонатан поднялся, чтобы уйти, но его задержал последний вопрос Дракона:

– Вы абсолютно уверены, что никоим образом непричастны к исчезновению мисс Браун?

– Абсолютно уверен. Но подозреваю, что рано или поздно она даст о себе знать.

ЛОНГ-АЙЛЕНД, ВЕЧЕР ТОГО ЖЕ ДНЯ

Закатное розовато-лиловое небо отсвечивало оловом, на свинцовой шкуре океана проступали небольшие бороздки, оживая лишь на тонкой приграничной линии с берегом, где прибой лениво нес пену к самым ногам Джонатана.

Он уже несколько часов сидел на твердом песке, с того самого времени, как вернулся из города. Ощущая тяжесть и безмерную усталость, он поднялся, что-то пробурчал и стряхнул песок с брюк. В дом он еще не заходил. Потоптавшись немного у дверей, он предпочел сначала прогуляться по своим владениям и только затем решил войти в дом.

В вестибюле его ждал большой прямоугольник, упакованный в коричневую бумагу и перевязанный веревкой. Он предположил, что это Писсарро, но не удосужился проверить; он даже не дотронулся до картины. Джонатан из принципа настоял на том, чтобы отобрать ее у Дракона, но теперь он потерял к ней всякий интерес.

Неф был прохладен и полон тени. Джонатан прошел его насквозь и по ступенькам поднялся к бару. Плеснув полстакана “Лафрейга” в винный стакан, он залпом выпил, потом еще раз наполнил стакан и, облокотившись о стойку, повернулся лицом к нефу.

Краешком глаза он увидел слабый огонек – светлячковый след сигареты.

– Джем?

Джонатан побежал в оранжерею – туда, где в полумраке неясно проступали очертания женской фигуры.

– Что ты там делаешь?

– Как всегда, обозначаю свою доступность, – ответила Черри. – Это мне?

Она показала на стакан с виски.

– Нет. Иди домой.

Джонатан сел напротив нее в плетеное кресло. Он был не столько раздосадован ее появлением, сколько болезненно реагировал на тошнотворно быстрое падение адреналина, вызванное столь колоссальным разочарованием.

– Эх, доктор Хэмлок, ума не приложу, что с тобой делать. – Черри встала и взяла стакан, в котором ей только что было отказано. – Всегда стараешься так грубо ко мне подольститься. “Нет! Иди домой!” – знаю я, чего ты добиваешься этими сладкими речами. Просто хочешь затащить меня в постель. Может быть, единственный способ от тебя избавиться – сдаться, в конце концов.

Она помолчала, предоставляя ему возможность ответить. Он не ответил.

– Да, да, да, – продолжала она, заливая бальзамом слов душевную рану. – Это, конечно, единственный способ добиться, чтобы ты меня в покое оставил. Эй! Что такое каламбур по Фрейду?

Ее очередная пауза тоже не вызвала никакой реакции. К тому времени она уже взяла стакан и с недовольной миной опустилась в кресло.

– Ладно же. А как ты относишься к фильмам Марселя Карне? Считаешь ли ты, что все преимущества готовки на тефлоновой сковородке, к которой ничего не пристает, оправдывают расходы на космическую программу? Или же каковы твои взгляды на тактические проблемы массового отступления в случае итало-арабской войны? – Она помолчала. – И кто такая Джем?

– Иди домой.

– Из чего я делаю вывод, что это женщина. И должно быть, не просто женщина, судя по тому, с какой скоростью ты летел сюда от самого бара.

Джонатан заговорил с отеческими интонациями.

– Послушай, милая. Не стоит. Я сегодня не в настроении.

– Не стоит – не стоит. Прямо вечер каламбуров. Принести тебе еще выпить?

– Будь добра.

– Конечно, на самом деле тебе вовсе не хочется, чтобы я пошла домой, – сказала она, вновь направляясь к бару. – Ты плохо себя чувствуешь и хочешь об этом поговорить.

– Ты совершенно не права.

– Что тебе плохо?

– Что я хочу об этом поговорить.

– Эта самая Джем и вправду тебя присушила. Знать ее не знаю, но уже терпеть не могу. Держи. – Она протянула ему стакан. – Вот напою тебя в усмерть и воспользуюсь твоей слабостью. – Она очень правдоподобно воспроизвела скрипучий ведьминский смех.

Джонатан был зол и, следовательно, сконфужен.

– О, Господи, и вовсе мне не плохо.