Санькя

- Одни палачи отняли Россию у других палачей. И неизвестно еще, какие из палачей лучше. Нынешние тебя хотя бы в живых оставили.

- Это вообще неважный вопрос - кто бы оставил меня в живых, - начал раздражаться Саша. - Я готов жить при любой власти, если эта власть обеспечивает сохранность территории и воспроизведение населения. Нынешняя власть не обеспечивает. Вот и вся разница.

- Да здесь, в этой стране, кровь всегда текла непомерно и жутко, Саша, о чем ты говоришь, - развел руками Лева.

- Лева, отстаньте, - Саша неожиданно перешел на "вы", - "всегда текла", а бабы рожали и рожали, и народу ни разу меньше не становилось. Аккурат на всю страну хватало. - Саша сам удивился, откуда, из какого закоулка детства вылетело это нелепое "аккурат". - И вот теперь вдруг перестало хватать.

- Потому что рожать надоело! - всплеснул руками Лева. - Сколько можно кормить эту ненасытную "русскую идею" своими детьми!

- Только они и думают о русской идее, когда рожать не хотят.

- Саша, не злись, - улыбнулся Лева.

Саша не ответил. Он действительно злился. Сам не зная отчего. От того, что влез в этот спор.

В этот вечер они больше не разговаривали, по крайней мере, об "идеях", но на следующее утро, зацепившись за какую-то новость, из радиоточки прозвучавшую, начали разговор заново, фактически сначала.

Лева острил.

Он говорил, что Россия "теоретически - лошадь, а практически не везет", о том, что "там, где в России начинается совесть, - сразу вступает в силу история болезни", и еще много подобного.

- Нет, ты скажи, есть у вас идеология? - не унимался он. - Или вы просто валяете дурака, используя убогий словарный запас всего этого отребья красно-коричневого? - взывал Лева, немного смягчая улыбкой резкость своих слов.

- Во-первых, они не отребье, Лева, - без улыбки отвечал Саша. - Во-вторых… а во-вторых, никаких идеологий давно нет… В наше время идеологичны… инстинкты! Моторика! Интеллектуальное менторство устарело, исчезло безвозвратно.

- А как же твои красно-коричневые?

- Ни почва, ни честь, ни победа, ни справедливость - ничто из перечисленного не нуждается в идеологии, Лева! Любовь не нуждается в идеологии. Все, что есть в мире насущного, - все это не требует доказательств и обоснований. Сейчас насущно одно - передел страны, передел мира - в нашу пользу, потому что мы лучше. Для того чтобы творить мир, нужна власть - вот и все. Те, с кем мне славно брать, делить и приумножать власть, - мои братья. Мне выпало счастье знать людей, с которыми не западло умереть. Я мог бы прожить всю жизнь и не встретить их. А я встретил. И на этом все заканчивается.

- Но это анархизм какой-то, - сказал Лева, кажется, вполне довольный ответом Саши.

- Лева, мне просто не хочется тебя обижать, - Саша, до сих пор смотревший в потолок - так ему было легче думать и говорить, повернулся-таки к собеседнику. - Не хочется, но я скажу. Это не анархизм. Это - предельная ясность. Мне, Лева, предельно ясно, что мы - красно-коричневая партия. Мало того, Лева, вот тот "новый-хорошо-забытый-старый" народ, который ты наделил столькими прекрасными качествами, и трудолюбивый-де он, и добрый, он тоже самый что ни на есть "красно-коричневый". Ты его себе придумал, его нет. Он сам себе выбрал эту судьбу, и она ему, наверное, нравится.

- Ему нравится, что вся его история - это смена властью способов пыток? - здесь уже Лева стал злиться. - А когда он, этот народ, вконец звереет, он начинает "бить жидов".

- Ой, Лев, ну давай не будем об этом… Русские вообще не знают, кто такие евреи и что они существуют в природе. Еще десять лет назад один из тысячи знал, что Марк Бернес это, оказывается, еврей. И уж тем более Утесов. Антисемиты в России во все времена были либо хохлы… с фамилией, скажем, Гоголь, или, например, Чехов, или Булгаков… либо поляки, с фамилией Достоевский… На худой конец, какой-нибудь Лавлинский… Блок еще, голландец, как о нем говорили, тоже… А теперь еще Куняев, который, скорей, в татарву пошел родом… Остальные антисемиты в России - сами евреи… И вообще мне это неинтересно.

- Так-таки евреи? - все-таки спросил Лева.

- В крайнем случае, сумасшедшие или неудачники, - миролюбиво согласился Саша.

- А если вся страна состоит из сумасшедших и неудачников? - не без ехидства поинтересовался Лева.

- Я не знаю, что это за страна… Среди евреев, к слову, неудачников меньше, чем среди русских, а сумасшедших больше.

Лева замолчал, насупясь, и дышал глубоко, через ноздри.

- Дело совершенно в другом, - сказал Саша, решив договорить, раз уж начал. - То, о чем мы заговорили, тема совершенно наносная, даже навязанная, - здесь Саша чуть не сказал "навязанная вами", - и о ней вообще надо забыть.

- И в чем же дело?