Сандро, не плачь!

До самого позднего вечера за столом наперебой звучали тосты, один другого краше - не хуже настоящих грузинских, звенел молодой заливистый смех, затем тётя Нателла догадалась включить музыку... Она и сама словно стала восемнадцатилетней в компании друзей Кетеван - весело шутила, хохотала, слегка кокетничала и даже согласилась потанцевать с неповоротливым увальнем Жоркой, когда он галантно её пригласил. Правда, этот неуклюжий медведь нечаянно задел фарфоровую тарелку из драгоценного сервиза "Мадонна", и та, рухнув со стола на пол, тут же разбилась вдребезги. Этот легендарный столовый сервиз был предметом культа всех домохозяек старшего поколения: он хранился как зеница ока в мебельной стенке или в серванте за стеклом, на самом видном месте. Главной особенностью сервиза были позолота и изящная роспись, изображающая пасторальные сцены с томными пышнотелыми красавицами в струящихся одеждах. Когда Жорка грохнул тарелку, все даже зажмурились от ужаса, ожидая заслуженной бури, которую тётя Нателла должна была обрушить на его голову. Парень и сам струхнул - неловко наклонившись, чтобы собрать осколки, он сокрушённо пробормотал, заливаясь краской:

- Я всё возмещу... Или, хотите, привезу вам такой же сервиз из Брянска? У нас от бабушки остался похожий... и почти целый...

Тётя Нателла лишь махнула рукой:

- Оставь, Гогия! Вещи должны служить человеку, а не человек - вещам.

И неловкая ситуация тут же была забыта.

В разгар вечеринки Белецкий вышел на балкон, чтобы покурить. Кетеван незаметно выскользнула за ним.

- Дай затянуться разок, пока тётя не видит, - попросила она. Он послушно протянул ей уже зажжённую сигарету, хотя вообще-то ему не нравилось, когда девчонки курили. Однако всё, что делала Кетеван, априори казалось ему прекрасным и грациозным.

Девушка сделала несколько торопливых жадных затяжек, а затем с явной неохотой вернула ему сигарету, на кончике которой остался отпечаток её помады. Белецкий смутился так, как будто они поцеловались. Кетеван действовала на него гипнотически - в её присутствии он совершенно терял голову, не отдавал себе отчёта в том, что происходит вокруг, и видел только её глубокие тёмные глаза и призывно распахнутые губы. То ли домашнее вино так действовало, то ли его и вправду накрыло самым настоящим чувством... Сложно было судить, Белецкий ещё никогда не любил и даже не влюблялся по-настоящему. Он знал только то, что ничего подобного раньше не испытывал. Это было и сладко, и страшно одновременно...

Сейчас он огромным усилием воли заставил себя отвести зачарованный взгляд от двух верхних пуговок на её блузке, расстёгнутых так зазывно, что можно было увидеть заветную ложбинку между... нет, в ту сторону лучше было вообще не смотреть, иначе он за себя не ручался. Но даже когда он не пялился ей в зону декольте, всё равно невозможно было избавиться от наваждения: они стояли совсем рядом на этом узком балкончике, практически прижавшись друг к другу, и от Кетеван так чудесно пахло, а её рука, нечаянно коснувшаяся его руки, была такой горячей...

- Почему твоя тётя так рада нашему визиту? - чтобы сменить тему, поинтересовался Белецкий. - Казалось бы, прорва голодных студентов - сомнительный повод для ликования... У вас что, редко бывают гости?

- За исключением периодических наездов родственников из Тбилиси - вообще никого, - грустно отозвалась Кетеван. - Тётя обычно целыми днями пропадает на работе, ей некогда заводить дружеские связи или, упаси боже, любовные интрижки. А я в Москве всего год, у меня ещё не завелось настоящих друзей и подруг. За себя-то тётя не особо волнуется, ей общения и в театре хватает выше крыши... а вот за меня переживает.

- Почему?

- Говорит, что мне надо общаться со сверстниками и не затворничать. Глупо в семнадцать лет сидеть дома. В местной школе отношения с одноклассниками у меня как-то не сложились... Так что теперь все тётины надежды - на однокурсников, - Кетеван улыбнулась и уже сама, без спроса, вытащила сигарету из его рта и сделала очередную затяжку.

- Ты ей, кстати, понравился, - вскользь заметила она, выпуская дым. - Она успела шепнуть мне на кухне, какие у тебя благородные манеры и какое интересное аристократическое лицо. Тётя моя, знаешь ли, очень ценит... как бы правильнее выразиться... породу в людях.

- А тебе? - вдруг спросил он, невольно краснея. - Тебе я не понравился?

Кетеван промолчала, отвела взгляд и с преувеличенным вниманием принялась рассматривать верхушки тополей, растущих во дворе.

- Сандро, давай расставим все точки, - нехотя сказала наконец она. - Ты классный парень, видный, даже красивый... и добрый. Но у нас с тобой ничего не получится.

Его будто холодной водой окатили. Он, конечно, не ждал мгновенного согласия, но вот так - в лоб, категорично, без права на надежду...

- И прямо-таки бесповоротно, ни единого шанса? - попытался пошутить он. - Это потому, что я не грузин?