Самый жаркий день (СИ)

– Именно, – кивнул Некрасов. – И ведь хан Мухаммад продолжает выражать приверженность дружбы с Россией, но я не верю ни единому его слову или словам его посланников. Появляются здесь купцы хорезмские, первым делом передают пожелания благополучия белому хану большой страны. А вот в Багдаде у красных мундиров вроде не все так гладко, но сведения оттуда доверия вызывать не могут – слишком далеко. Но точно мне известно, что в Афганистане британские войска столкнулись с ожесточенным неприятием от тамошних правителей и многих племен. Такой вот получается компот. И через него нам надо пройти.

– Муравьев утверждает, что хивинский хан отнесется к нам, как к добрым друзьям.

Полковник сразу не ответил. Он взял меня под руку и предложил развернуться, отправившись обратно. Мы прошли мимо укутанного в тулуп Аслана и очевидно подмерзшего Григория, служивших сегодня в сопровождении. Без охраны я не оставалась даже в тысячах верст от Петербурга.

– Не верю я Николаю Николаевичу. Не то, чтобы сомневаюсь в его надежности, но он склонен уповать на сказанное слово и обещание, проникся, скажем так, гостеприимством и культурой. В голове у него… мысли разные, иногда вредные даже для его здоровья. Сведения он добыл несомненно полезные, но полагаться на его уверенность в расположении хана я не стану. Впрочем, кое-какие меры и я принял.

Я вопросительно подняла бровь, но Некрасов предпочел от ответа уйти. Что ж, захочет – расскажет. Или если время придет.

– А Нестор Ваш за дело крепко взялся.

О да! Чуть до бунта не довел и солдат, и казаков!

Господин Павлов со скуки увлекся врачеванием и устроил полный медицинский осмотр войск, от которого пришел в ужас. Больных оказалось какое-то неприемлемое количество, а поголовье вшей и клопов в расположении заставило Нестора бегать с криками об эпидемии. И каким-то образом сумел добиться приказа о всеобщем бритье наголо всех солдат и казаков. Если первые роптали, но все же экзекуции поддались, то последние принялись гонять врача нагайками. Лишиться бороды для вольного всадника явилось бы позором, так еще и уставом она была прямо предусмотрена. А вошь… «Так тоже тварь Божья, пусть живет!»

От расправы Павлова все же спасли, а вот уменьшение количества заболевших после введения, как он выразился, «гигиены», заставило офицеров задуматься, что польза от этих мероприятий имеется.

Брить бороды казаки все же отказались, но неким образом насекомых у себя повывели, а в солдатском городке поставили еще три бани, отчего недовольство и ропот сменились даже радостью. Лишний раз попариться посреди зимы хотел каждый.

– И когда же мы выступим? – спросила я.

– Не ранее апреля, Ваша Светлость. Скоро должен прибыть Александр Федорович, тогда начнутся маневры для слаживания войск. Ранее все равно не имеет смысла. И холодно будет, и с фуражом проблемы случатся.

Генерал Ланжерон до сих пор не почтил нас визитом, и о его расположении долгое время ничего известно не было. Экспедиция торчит в Оренбурге с конца сентября, а ее военный руководитель и к январю не объявился. Я заранее относилась к этому человеку плохо, пусть и предполагала, что у него для задержки могли быть какие-то важные причины.

Мысль эта не успела еще облачиться в сердитую фразу, как за спиной раздались сразу два выстрела. Тело мое решило действовать само, приученное долгими тренировками. Как и требовал Тимофей – никакого геройства, поэтому через мгновение я уже летела в сугроб, стелясь над самой землей, чтобы затруднить неприятелю прицеливание. И только когда снег едва ли не с головой скрыл меня, извернулась и оказалась готова встретить любую опасность уже с револьвером в руке.

– Эк, живодеры! Не могли подранить!

Голос полковника Некрасова источал вселенскую скорбь, а Аслан с Григорием на своих лицах уже изобразили виноватость и сожаление. Впрочем, Гриша и в самом деле выглядел раздосадованным.

– Слишком быстро все, Ваше благородие, – сказал он. – Чуть бы левее…

Черкес помог мне выбраться на дорожку. Прямо к еще подергивающемуся телу, быстро окрашивающему снег багровым. Можно было уже не спорить о том, какая из пуль была лишней, ведь одна вошла в хребет чуть выше лопаток, а вторая пробила затылок и осталась в голове. Каждое из ранений было смертельным. Рядом лежал нож с длинным, узким клинком, которому моя шубка препятствием бы не стала точно.

Интендант перевернул мертвеца и досадливо крякнул. Я скользнула в озарение и в мельчайших подробностях увидела то, что произошло несколько секунд назад: молодой кайсак шел нам навстречу и глянул на меня с узнаванием и мрачной решимостью. Прошел мимо, и… два выстрела.

– Я думала, кайсаки здешние давно замиренные.

– Это и не кайсак, – ответил Некрасов. – Это узбек.

Он выпрямился, оглядел начавшуюся вокруг суету: люди кричали, звали городовых и тревожно озирались.

– Придется поработать, – пробормотал полковник. – Грязно как-то, не ожидал.