Самый плохой ректор

Элиска Кошмарек

Все же в погоне есть особая романтика: когда бежишь не разбирая дороги, а впереди неизвестность. Чувствуешь себя героем приключенческого романа, и желание вырваться из лап преследователей перебивает липкий страх.

Позади слышались крики: «Держи их!», «Стоять, полиция!». А мы с Вилкой лавировали между ничего не понимающими прохожими, проезжающими мобилями, то и дело сворачивая в незнакомые переулки. Вбегали в открытые парадные домов, перескакивая на соседние улицы. Заметив очередной просвет между строениями, ринулись туда.

— Фуф, кажется, оторвались, — прохрипела Вилка.

— Ага, ушли… — задыхаясь, подтвердила я.

— Попались! — прогремел над головами незнакомый голос, и нас схватили за шкирки, словно котят.

Мы оказались в руках полицейских, а на дороге поджидал служебный фургон, из окна которого на нас смотрели хмурые адепты Яцек и Змиевский.

Вокруг нас уже собиралась толпа зевак, на руки нам надели наручники, видимо, с блокираторами магии, ибо у меня как-то сразу иссякли силы, подкосились ноги и навалилась усталость.

— Так их! Запереть в кутузке! — послышался до боли знакомый голос, а из-за спин полицейских выглянула Ханка Беде. — И запишите в протоколе, что это я выследила преступников и позвала полицию! Я заметила! Смотрю, вместо того чтобы в Циркус идти, они через забор прыгают. Наверняка украли реквизит!..

— Лира, не мешайте задержанию подозреваемых, — строго ответил один из полицейских и отодвинул Ханку в сторону.

— Я? Мешаю?! Да я главный свидетель! И, между прочим, дочь инспектора Беде!.. — Адептка Беде еще что-то выкрикивала, но нас уже посадили в фургон, и мы ее не слышали.

Друзья выглядели побитыми, уставшими и растерянными.

— Надеюсь, лер Тори во всем разберется и вытащит нас, — попытался подбодрить Яцек.

Утешение так себе. Боюсь, что на этот раз терпению Амадора придет конец, и он все же выгонит меня из академии. Но я ни о чем не жалела. Спасенные масики стоили этой жертвы.

В участке нас распределили по одиночным камерам, выдали бумагу с пером и заставили писать объяснительную. Я устроилась на казенной подстилке, укуталась в мантию и принялась в подробностях описывать спасение фурий, не забывая упомянуть об особенностях поведения магических существ, об их дружелюбном характере и о злобном нраве директора цирка. Заодно предположила, что никаких документов на ввоз и приобретение редких магических зверей у лера Хмырика нет. Объяснительные вскоре забрали, но увы, самих нас не выпустили. И даже не покормили. Я с обидой поглядела на бродившего в коридоре полицейского, отыскала в недрах кармана затерявшийся кусочек шоколадки и съела, жалея себя и голодных друзей. К сожалению, мармеладных червячков у меня отобрали при досмотре. Сон не шел, и я вспоминала о минувших событиях. Декан провидцев оказался прав. Вот и не верь после этого предсказателям. Накаркал про решетку с темницей, да и про кошмар не соврал. А как иначе назвать пребывание в темнице? Небось продержат до утра, а ректор вообще днем придет — будет вредничать, чтобы преподать нам урок.

Каково же было мое удивление, когда в дверях камеры появился Амадор — мрачный и невероятно злющий.

— Ваша? — спросил полицейский, указывая на меня.

Я подобралась и улыбнулась, но на ректора моя улыбка действия не возымела. Он обвел мою фигуру хмурым взглядом да еще зачем-то ощупал, словно сомневался, стоит ли забирать.

— Моя, — наконец подтвердил ректор Тори и обратился ко мне. — За мной, мое несчастье!

Что есть, то есть. В этот раз я даже спорить не буду. Побегу за ректором хоть на край света, только подальше от тюрьмы.

Мы миновали длинный коридор и темные камеры, поднялись по ступеням наверх и зашли в кабинет, на котором красовалась табличка «Самый наиглавнейший инспектор Жижи лер Барыжка».

В кабинете уже сидели друзья, и Вилка препиралась с плутоватого вида мужичком, важно восседавшим за огромным столом. На этом самом столе лежали изъятые у нас магические штучки, и Вилкин собеседник с интересом их рассматривал.

— Нет-нет, инспектор Барыжка! Эту нельзя открывать, иначе запах не выветрите! — вскрикнула подруга.

Инспектор пожал плечами и потянулся за другой вещицей.

— Эту я тоже не рекомендовала бы открывать, там усыпляющий порошок, — раздался голос Мартишки.

Она стояла возле двери в компании лера Десмонда, главного некроманта Протумбрии и по совместительству ее мужа. А на стульях сидели декан Матеуш и смотритель Костюшко.

— Ну, всех собрали? — обратился инспектор к вошедшему ректору. — Залог, как договаривались?

— Прошу, — кивнул Амадор.

Он подписал протокол, который ему протянул полицейский, и передал увесистый конверт.

Инспектор виновато покосился на некроманта:

— Лер Десмонд, я ж не себе беру, а в казну, так положено по протоколу. Ну не могу я их отпустить без залога! Дело-то завели, нужно во всем разобраться. А вот если бы ваши студенты пришли как положено и написали бы заявление на лера Хмырика, что он издевается над животными, мы бы тогда завели дело на директора Циркуса.

— Да не было у них времени писать заявления! — не сдержался смотритель Костюшко, выступив в нашу защиту. — Звери могли погибнуть!

— А теперь лер Хмырик в лечебнице, спеленало его неизвестной субстанцией, да еще жуки покусали. Говорить не может, только «ме» да «бе», зато накатал на ваших студентов жалобу, — ехидно возразил инспектор. — И заявление от лиры Беде у меня имеется, а она как-никак дочь инспектора полиции и свидетельница.

— Но есть еще показания работников Циркуса, — уточнил Амадор.

— Увы, показания разнятся, а магического зверья и след простыл. А, как говорится, нет тела — нет и дела. Одни сплошные заявления, — тяжело вздохнул инспектор полиции.

— Если не ошибаюсь, лицензии на содержание магических зверей и разрешающих документов на проведение представлений в Жиже у вашего Хмырика тоже нет? — мрачно заметил лер Десмонд, сверля взглядом полицейского. — А это уже лично ваше упущение.

— Не беспокойтесь, лер Десмонд, во всем разберусь, всех накажу! — залебезил плутоватый инспектор. — Только жестокое обращение с редким магическим зверьем леру Хмырику вменить не могу. Фурии-то тю-тю, улетели!

Инспектор нервно заерзал на стуле, очевидно, сажать в кутузку беззащитных студентов это одно, а отвечать перед двумя советниками наместника Протумбрии — совсем другое дело.

— Раз мы все решили, уходим, — дал команду Амадор Тори, и мы устремились за ним.

Вилка, правда, задержалась, пытаясь собрать со стола магические вещицы, но инспектор не дал.

— Тю, какая прыткая! Ну-ка, оставь вещественные доказательства, а лучше восполни испорченное. Эти бомбочки нам в работе очень пригодятся. И сигнальная хлопушечка. Я даже на другом конце города услышал, думал взрыв.

— Принесу, — пообещала Вилка, — когда окончательно снимете с нас обвинения.

— А что делать с заявлением другой вашей студентки, лиры Беде? — поинтересовался инспектор.

— С этой студенткой я сам разберусь, — процедил сквозь зубы Амадор и многообещающе посмотрел на нас: — Впрочем, как и с остальными.

— А я поговорю со своим подчиненным, инспектором Беде, — добавил Десмонд. — Похоже, его дочь приехала в Жижу не учиться, а преступников ловить. Так это мы ей устроим и без академии, переведем в штат на должность ищейки. Захолустных городов в Протумбрии много.

Мартишка с любовью посмотрела на мужа, а мы переглянулись с Вилкой. Эту Ханку давно пора приструнить. И еще разобраться, что ее связывает с магистром Болеком, то-то она на занятиях ничего не делает, а зачеты получает.

На улице Амадор перемолвился с лером Десмондом, мужчины тепло попрощались, недаром лучшие друзья, и Мартишка с мужем укатили на серебристо-блестящем мобиле в неизвестном направлении. Амадор в компании с деканом Матеушем отправились в академию на служебном черном авто. Нас же загнали в фургон для перевозки магических питомцев, а смотритель Костюшко сел за руль. По дороге мы рассказали смотрителю о нашем приключении и даже обсудили, почему больной масик ожил после капельки крови, и куда могли улететь звери.

— Масси-фури — малоизученная порода, кто же его знает, куда полетели. Но лучше бы, конечно, отловить, а то пропадут в наших лесах, — вздохнул смотритель. — А что укусил, так ты маг, а через кровь и жизненные силы, и магические передаются.

— И что, фурии часто так людей и магов кусают? — поинтересовалась Вилка.

— Вроде в «Бестиарии» об этом ничего не говорилось, не должны кусать-то без дела, — успокоил нас лер Костюшко и посетовал, что мы не взяли с собой переноску и не принесли масси-фури в академию.

Остаток ночи обещал быть спокойным, но… я жестоко ошиблась.

— В кабинет! — прогремел ректор Тори, как только мы зашли на территорию академии.

Вздрогнули все — и декан со смотрителем, и адепты. И даже горгулья со змеелисицей, которые выглядывали из-за кустов и каким-то образом опять преодолели магический контур, отделяющий парк со зверинцем от учебного корпуса со студентами.

В этот час в главном здании было безлюдно, на стенах от ночного освещения плясали мрачные тени, шаги отдавались эхом в дальних уголках и возвращались к нам пугающим шорохом. Создавалось ощущение, что мы оказались в подземелье старого заброшенного замка и нас вели на пытку. Судя по мрачному взгляду ректора Тори, именно это он и задумал.

— А что делали в полицейском участке Мартишка с мужем? — спросила я шепотом у Вилки.

— Нас спасали! Лер Десмонд отвечает за полицию в Протумбрии, — шепнула в ответ Вилка. — Нам очень повезло, что за нас заступились оба советника. Я этого инспектора Барыжку прекрасно помню. Он работал в Жиже, когда мы искали Мартина. Тот еще жук! И взяточник!

Я не знала всех подробностей истории пропажи Мартина — бывшего жениха Виларии и брата Мартишки. Но слышала, что в деле была замешана невеста принца. Она избавлялась от свидетелей своих преступлений, лишая воспоминаний. В итоге Мартин потерял память, которую до сих пор полностью не восстановил, а его детская влюбленность в Вилку прошла. Теперь бывший жених испытывал к моей подруге только дружеские чувства. Но все это было в прошлом, и не со мной, а меня сейчас ждал самый настоящий ректорский допрос.

— Садитесь! — приказал Амадор Тори.

Мы послушно зашли в кабинет и разместились на неудобных стульях, Амадор же занял ректорское кресло. Он достал из кармана пиджака стопку исписанных листов, не иначе как наши объяснительные, и бросил их перед собой.

— С этим я ознакомился в участке, пока ждал Десмонда. Какого светлого бога вы полезли к фуриям?! Они могли вас загрызть! Или вас могли убить сообщники лера Хмырика! О чем вы только думали?!

Последний вопрос Амадор прокричал и почему-то посмотрел на меня.

— А ничего, что этот Хмырь… лер Хмырик, держал в заточении бедных зверей и издевался над ними?! Масики могли погибнуть! — с чувством ответила я.

— Адептка Комарек, вам слова не давали, — рыкнул ректор. — Говорить будете по старшинству, и сперва я послушаю преподавателей.

Да пожалуйста! Я громко хмыкнула и демонстративно отвернулась, а декан Матеуш прокашлялся:

— Честно признаюсь: я догадывался о том, что задумала Элиска. И предупредил ее, чтобы она сперва все проверила, а потом посоветовалась со старшим товарищем, то есть с вами…

Я обиженно засопела: чего уж там, давайте, валите все на меня! И старших товарищей я с собой на спасение масиков не взяла, и директора Циркуса покусала тоже я, и сорвала представление…

— Но я ни в чем не виню адептку Комарек. Более того, полностью поддерживаю, — неожиданно заявил декан. — Вы вправе меня уволить, лер Тори, но я считаю, что студенты повели себя храбро и отчаянно, сообразно ситуации.

— Слишком отчаянно, ибо в драке силы были неравны. — Амадор вновь покосился на меня, словно это я, а не Змиевский с Яцеком, дралась с силачами.

— Но если бы наши студенты не поторопились, зверей бы не удалось спасти! — горячо вскрикнул смотритель Костюшко.

— Да-да, вы уже неоднократно об этом говорили, — заметил ректор.

— Говорил и буду говорить! Если бы пострадал хотя бы один зверек, погибли бы все фурии! — Смотритель привстал с места и указал на меня: — Только благодаря смекалке и расторопности адептки Комарек масики выжили!

— Мда-а, адептка Комарек не в меру смекалистая: проделала сигнальной хлопушкой дыру и использовала потешные бомбочки для устранения грозных охранников, — съязвил ректор.

— Смекалистая и отважная! — не оценил ехидства смотритель Костюшко. — Я считаю, что наших студентов нужно не наказывать, а наградить за спасение фурий!

— Обязательно награжу. Устным выговором, — произнес Амадор, а лер Костюшко сник и опустился нас стул. Ректор же обратил свой грозный взор на нас: — Вы вообще в состоянии учиться без приключений?! Хотя бы первый курс окончите!

Мы тут же пообещали, что первый курс обязательно окончим, а вот с приключениями или без — как получится. Ректор взвыл, декан закрыл ладонью глаза, а смотритель Костюшко потупил взор. Мы же заметно расслабились. Сегодня нас ни убивать, ни выгонять из академии не собирались, даже выговор вынесли не письменный, а устный. Правда, у меня он уже второй. Или третий?!

Я крепко задумалась, а ректор вдруг обратился ко мне:

— Что скажете в вашу защиту, адептка Комарек?

А что тут сказать? Правду и только правду. На всякий случай скрестила под столом пальцы и с чувством произнесла:

— Возможно, мы действовали импульсивно, но так сложились обстоятельства. Звери умирали, а мы их спасли. У меня все.

— Спасатели, значит. А поступали вроде бы на целителей, — ехидно заметил Амадор и нахмурился, о чем-то вспомнив: — Кстати, каким образом в вашу операцию по спасению фурий затесалась адептка Беде?

— Ханка здесь совершенно ни при чем. Она нас выслеживала, — услужливо подсказала Вилка.

— Вижу, что помимо спасателей у нас еще и юные следопыты учатся. Кого только набрали! — процедил сквозь зубы ректор и взмахнул рукой в сторону двери: — Поздно уже, отправляйтесь спать.

Мы вскочили с мест и, сшибая стулья, ринулись к выходу, толкаясь в дверях. Но не все успели уйти.

— А вы, адептка Комарек, задержитесь, — обманчиво мягким голосом произнес Амадор, а мое сердце ухнуло вниз.

Счастье было так возможно и, главное, близко. Эх…

Ректор дождался, пока я вновь сяду за стол, а затем протянул мне чистый лист.

— Зая… — начала я и запнулась, а Амадор подавился воздухом. — Заявление на отчисление писать?

— Объяснительную. Ту, которую вы мне задолжали со вчерашнего дня, — напомнил вредный ректор и отвернулся от меня, с интересом рассматривая столешницу.

Разумеется, там есть на что полюбоваться: дорогая древесина и идеально гладкая поверхность все лучше, чем взлохмаченная студентка в порванной мантии.

Я придвинула к себе лист бумаги и принялась писать. Ничего не утаила, изложила все честно и в деталях. Про то, как мы с Райтом и Вилкой вернулись из Циркуса, как я увлеклась беседой и опоздала в корпус на пять минут. А потом я встретила ректора Тори, и он задержал меня поцелуем еще на десять минут. Поцелуй я описала подробно и добавила в конце, что, по-хорошему, выговор мы должны разделить с Амадором на двоих. Ведь инициатором был он. Не выдержала и приписала: «В моем опоздании прошу винить ректора Тори», поставила жирную точку и подпись.

— У тебя такое выражение лица, будто препарируешь лягушку, — усмехнулся Амадор, снова переходя на «ты».

Ага, значит, уже не злится. А то, когда он в гневе, сразу выкать начинает и сверкать глазами.

— Не лягушку, а всего лишь ваш поцелуй, — не сдержалась я.

— Что?! — округлил глаза ректор и выхватил объяснительную из моих рук.

Я же предпочла смыться по-тихому, на цыпочках подкралась к двери, потянулась к ручке и… не успела.

— Стоять! — раздалось над ухом, дверь захлопнули перед моим носом, а меня развернули и рывком прижали к ректорской груди. — Издеваешься?

— Нет, пытаюсь ускользнуть, — призналась я и не смогла отказать себе в удовольствии — потерлась носом о ректорскую шею.

Амадор шумно выдохнул и с жаром прошептал:

— Я чуть с ума не сошел, когда узнал, что ты в тюрьме!

— Да я ж ненадолго. Всего-то пару часов провела, — постаралась успокоить любимого ректора, а тот прижался лбом к моему.

— Какая же ты… несносная!

— Точно, — согласилась я.

— Дерзкая!

— Иногда бываю, — вновь не стала отпираться.

— Непослушная.

— И такое случается.

— Вся моя многолетняя выдержка с тобой летит к темной богине. А когда вижу тебя с другими, ревную, как мальчишка, — сыпал признаниями Амадор, а я застыла от подобных откровений. Даже потрогала лоб: не заболел ли, часом, ректор? — Никогда!.. — Амадор прижал меня ближе, хотя, казалось, ближе уже некуда. — Никогда и ни к кому я не испытывал подобных чувств! Всегда думал, что любовь — это слабость. Посмеивался над Десмондом, когда он женился на Мартишке. А теперь сам готов…

Амадор осекся, я же боялась пошевелиться. Да что там пошевелиться, боялась дышать. Это же самое настоящее признание в чувствах от ледяного ректора Тори. Ух ты!

— Так на что ты готов? — все же не выдержала я.

Ну, любопытно же.

— Бежать за тобой, спасать, защищать…

Хотелось бы отдельно уточнить, готов ли он на мне жениться. Тогда можно было бы изящно ввернуть, что я и есть та самая невеста, и ему даже предложение по всем правилам делать не придется — наши папеньки уже все за нас сделали. Но Амадор от слов перешел к делу, то есть к поцелуям. И целовал он так сладко, так горячо и чувственно, что я млела от жарких губ и от прикосновений. Не сдержала громкого стона, и в этот волшебный момент раздался стук в дверь.

Пришлось отпрянуть и разорвать объятия, а из коридора послышался обеспокоенный голос адепта Яцека:

— Лер Тори, а Элиска еще долго? А то все ее ждут.

— Кто «все»? — удивился ректор и распахнул дверь.

В приемной меня действительно ждали: адепты Яцек, Змиевский и Вилка в компании горгульи и змеелисицы, которые замерли, прикидываясь тумбочкой и торшером.

— Мы уже закончили… разговор, — прокашлялся Амадор и выпустил меня на свободу: — Надеюсь, до утра вы продержитесь, адептка Комарек, и не ринетесь еще кого-нибудь спасать?

— Я постараюсь, — пообещала я, но уверенности в голосе не было.

Уставшие и замученные, мы вернулись в общежитие. Я кое-как доползла до душевой и переоделась в любимую пижаму. Матюша с Полли устроились на коврике возле окна, терпеливо ожидая подробностей наших приключений. Пришлось вкратце рассказать пушистым друзьям о побеге и о пребывании в темнице. Но главное, конечно, о спасении фурий.

— Ы-ы? — поинтересовалась горгулья и взмахнула лапами, изображая полет.

— Хочешь знать, какие они? — улыбнулась я, укутывая Матюшу со змеелисицей пледом. А затем повернулась к окну: — Как бы их лучше описать… Они такие… такие… Ой!

Я осеклась, потому что через стекло на меня смотрели шесть пар знакомых красных глаз.

— Масики?!

Фурии свисали с веток дерева вниз головой, укрывшись серебристыми крыльями, словно плащами. Они напоминали светящиеся шары, из которых торчали тонкие черные лапки, цепко державшиеся за ветви. Узкие мохнатые мордочки заглядывали в окно и с любопытством наблюдали за мной.

Услышав мое невнятное мычание, Вилка, Матюша и Полли подскочили к окну и застыли, как и я, изучая фурий.

— Похоже, они прилетели к тебе, — хмыкнула Вилария.

— Надеюсь, их не нужно впускать в комнату и кормить кровью, — пробормотала я.

«Нам здесь удобно. Мы в лесу поели», — пискнуло в голове несколько голосов.

— Вы надолго? — спросила я. — Отдохнете и в родные края?

«Мы теперь навсегда с тобой! — обрадовали меня масики. Самый крупный зверь, с порванным крылышком, довольно оскалился, а в голове прозвучало: — Ма-ма».

— Ох! Как-то это все… неожиданно, — судорожно выдохнула я. — В общем, вы тут висите, отдыхайте. А завтра я вас в зверинец отведу к смотрителю Костюшко. А Матюша над вами шефство возьмет, пока я учусь.

— У-у! — гордо подтвердила горгулья, ударив себя лапой в грудь.

— И-и? — жалобно пискнула Полли, а я погладила змеелисицу за ушком.

— И ты тоже, куда ж без тебя, — пообещала я. — Ну-у… до завтра.

Масики закивали, спрятали головы под крылья и теперь напоминали блестящие шары-гирлянды, развешанные в честь праздника на дереве. Полли зачарованно вздохнула и свернула змеиное тельце на подоконнике, устраиваясь удобнее, чтобы лучше видеть фурий. Матюша на всякий случай бросила на новых питомцев строгий взгляд для острастки и улеглась на коврике. Мы с Вилкой устроились на кроватях.

— Я так поняла, что фурии остаются? — уточнила Вилария.

— Главное, ректора Тори подготовить к радостной встрече, — вздохнула я.

— Подготовим, — пообещала Вилка, а горгулья со змеелисицей поддержали ее нестройным мычанием и фырканьем.

Я пыталась себя убедить, что все обойдется. В конце концов, привести в зверинец масиков — это же не в книгохранилище без разрешения залезть и не здание Циркуса разрушить. Ведь наше отделение на то и открыли, чтобы оно пополнялось не только студентами, но и редкими магическими животными. Хотя… всякое может случиться. Вдруг фуриям здесь не понравится, и они с утра пораньше улетят домой, в жаркие страны?